Российские общеобразовательные школы могут открыться для инвалидов, обучавшихся прежде в специальных учебных заведениях. И в том числе для детей с отклонениями в психике. Мосгордума проголосовала за текст поправки к федеральному закону “Об образовании”, в соответствии с которой предлагается усилить государственные гарантии на получение инвалидами образования. Рассказывает газета «Московский Комсомолец» от 28 февраля в заметке «Образовательные школы станут коррекционными?»
По официальной статистике, из 590 тыс. российских детей-инвалидов образование получают лишь 250 тыс. (около 40%). В том числе школы посещают 140 тыс. детей, 70 тыс. ходят в специальные школы, а еще 40 тыс. учатся на дому. Более 200 тыс. детей-инвалидов не учатся совсем. Инициативу московских депутатов можно только приветствовать. Тем более что до сих пор положение более полумиллиона детей с ограниченными возможностями было явно не блестящим. Мосгордума предлагает решить проблему детей-инвалидов, обязав органы власти “создать условия” для их обучения в обычных школах. Во многом это пошло бы на пользу и здоровым детям — ежедневное общение с незрячим ребенком или с колясочником наверняка сделало бы их чуточку добрее. Однако поправка Мосгордумы не уточняет, о каких именно заболеваниях идет речь. А это значит, что общеобразовательная школа откроется и для детей с психическими отклонениями и с задержкой умственного развития.
Правозащитники считают, что это хорошо: “Школу давно пора либерализовать: ее программа непосильна и для здоровых детей. А инициатива Мосгордумы может ускорить этот процесс”, — заявил глава центра “Право ребенка” Борис Альтшулер. Между тем ни дети, ни родители, ни школа к нашествию детей с отставаниями в развитии явно не готовы — особенно учитывая, что в ряде случаев этот недуг природа компенсирует ускоренным половым созреванием. Впрочем, и больным детям придется несладко: легко представить себе, как над ними будут издеваться здоровые школьники — армейская дедовщина покажется детсадовским утренником. Не готовы учить умственно отсталых детей вместе со здоровыми и российские учителя. Уже хотя бы потому, что наличия в одном классе детей принципиально разного уровня развития не предполагает современная российская методика проведения урока. Более того, поскольку школы теперь все чаще финансируются в зависимости от численности своих учеников, то учительский коллектив наверняка сделает все, чтобы отбиться от умственно неполноценного ребенка. Можно не сомневаться: из таких школ сразу побегут — в другие, где детей с психическими отклонениями нет.
В течение 2008—2010 годов в каждом из административных округов столицы будут приспосабливать для инвалидов не менее трех школ. Об этом заявила руководитель Департамента образования Москвы Ольга Ларионова. Важная проблема, по ее словам, психологическая неготовность родителей и детей к появлению инвалидов в обычных школах. Но она будет решаться через обучение толерантному отношению к детям с ограниченными возможностями.
*************************
В Челябинске студенты ликвидированного представительства ищут путь продолжить образование, сообщает газета
«Новые Известия» от 26 февраля в заметке
«Невечные студенты». В конце минувшей недели в прокуратуру Челябинской области поступило заявление от студентов закрывшегося представительства РГСУ, которое зачисляло абитуриентов, не имея права на образовательную деятельность. Обманутые молодые люди требуют вернуть им хотя бы деньги за обучение. О потерянных годах они уже и не думают. Такие скандалы уже стали привычными и для других российских регионов.
Челябинское представительство Российского социального государственного университета (РГСУ) было закрыто еще осенью. Как выяснилось, 544 студента учились в заведении, которое не имеет права заниматься образовательной деятельностью. Теперь ребята, оставшиеся без знаний и денег за обучение, всеми силами пытаются восстановить права. «Я училась в этом представительстве, – рассказывает студентка Ольга. – Я заплатила за семестр вперед, и тут узнала о закрытии представительства. Деньги мне возвращать не торопятся, хотя с момента моего обращения в вуз прошло уже несколько месяцев. Даже не знаю, что мне делать». «19 студентов уже написали заявление в прокуратуру Челябинской области, – рассказал председатель челябинской общественной организации «Студенты за образование» Анатолий Кузнецов. – Они требуют вернуть деньги за обучение и наказать виновных в организации «липового» образования. Чтобы получить право на обучение, представительству необходимо было получить региональную лицензию и стать филиалом вуза. В данном случае никакой лицензии не было».
Вернуть материальный ущерб им, может быть, и удастся, а вот с потраченным временем дела обстоят куда сложнее. После ликвидации представительства в СМИ появлялись сообщения, что студенты смогут перевестись в Челябинский государственный университет (ЧелГУ). Впрочем, выяснилось, что учебные планы вузов не совпадали, а в ЧелГУ просто нет ряда специальностей, по которым учились горе-студенты. «Наши юристы пришли к выводу, что для такого перевода нет и правовой основы, – пояснил г-н Кузнецов. – Для этого необходима академическая справка, а представительство уже ликвидировано. Более того, даже раньше оно не могло выдать такой справки, так как не имело права на образовательную деятельность».
Случай в Челябинске сложно назвать уникальным. Похожие конфликты происходили в Воронеже, Алтайском крае и других городах. «С такими мошенничествами мы сталкиваемся довольно часто. Их станет меньше только после того, как руководители таких представительств получат реальный срок. Их действия явно подпадают под 159 статью УК о мошенничестве, – отметил президент Всероссийского фонда образования Сергей Комков. – Что касается челябинских студентов, то им в лучшем случае удастся получить право сдать экзамены и зачеты в других вузах. Но шансов на успех немного». «Похвальное стремление чиновников разобраться с вузами-халтурщиками оборачиваются неприятными последствиями для ни в чем не повинных учащихся, – пояснил председатель комиссии по образованию Мосгордумы Евгений Бунимович. – Ответственность перед ними должен нести не вуз, а государство. Прежде чем накладывать санкции, Рособрнадзор и Минобрнауки должны определить, куда перевести студентов без ущерба для их образования. А у нас получается: вуз исчез, а учащиеся остаются на улице».
********************************
Государственная высшая школа – это не то место, где государство должно зарабатывать легкие и быстрые деньги, считает Илья Леонидович Волчкевич - кандидат технических наук, заместитель заведующего кафедрой МГТУ имени Н.Э.Баумана, член Союза писателей РФ. Своё мнение он публикует в «Независимой газете» от 27 февраля, в статье «Страсти по бакалавру».
Признав уже необходимость развития национальной промышленности, в области образования современные правители все еще задумывают эксперименты с целью подражания западным образцам. На протяжении долгого времени у нас ведутся разговоры о приведении отечественной системы высшего образования к «божественным» западным стандартам и о «ретроградности» работников отечественных вузов, которые этому сопротивляются. При этом молчаливо полагается, что все отечественные научно-педагогические школы неизмеримо хуже западных, а перестройка по чужим образцам моментально и неимоверно повысит качество подготовки специалистов. Интересно, что разговоры о плохой подготовке идут параллельно с жалобами на утечку мозгов – явление, которое (если поверить в безусловную невежественность и неумелость выпускников наших вузов по сравнению c западными) должно казаться невероятным. Явление это не ново и встречается не только в сфере научно-педагогической; однако не секрет, что образование есть область стратегическая, отставание в которой невозможно компенсировать любым количеством проданной нефти.
Решающей «победой» этих «реформ» стали принятые недавно поправки к законам об образовании (в том числе – высшем и послевузовском профессиональном). Принятые поправки преследовали две основные цели. Одна (публично декларировавшаяся) – приведение нашей образовательной системы к положениям так называемой Болонской декларации, под которой Россия поставила свою подпись. Другая, главная (не афишировавшаяся, но кулуарно не скрывавшаяся) – резкое сокращение расходов на высшее образование, перевод его на самоокупаемость. Ради достижения первой цели в законе определена обязательность двухуровневой системы образования (бакалавр-магистр). Ради второй (в законе это прямо не записано, но в директивах министерства уже появилось) – то, что, за редкими исключениями, обучение должно заканчиваться на первом уровне. То есть 80–90% обучающихся в высшей школе должны покидать ее с дипломом бакалавра, и только 10–20% – продолжать обучение. Под очень серьезным давлением со стороны промышленности (в особенности – военно-промышленного комплекса) в окончательную редакцию поправок была внесена возможность «одноуровневого» обучения дипломированных специалистов, но – только по ограниченному числу специальностей, перечень которых будет со временем определен министерством (не определен до сих пор).
На все возражения, звучавшие и звучащие со стороны работников высшей школы, принято отвечать: «Вы – против бакалавров, вы – против мирового опыта, вы – против прогресса». Это не так. Наибольшее раздражение слово «бакалавр» вызывает не у преподавателей высшей школы, а у работодателей. Их оценки невозможно привести в печати, но даже при переводе на цензурные выражения все просто и понятно: они боятся. Боятся исчезновения возможности получать из высшей школы по-настоящему квалифицированных специалистов. Почему-то думается, что те чиновники и политики, которые добивались принятия поправок в законы об образовании, сами не хотели бы, чтобы в случае (не дай бог) болезни в их внутренностях копался бакалавр, за время обучения прослушавший два-три теоретических курса по специальности и не имевший ни минуты практики. Иначе зачем в законе все-таки прописана необходимость годичной интернатуры для образования медицинского и фармацевтического. А вот во внутренностях населения чиновники, разумеется, такому бакалавру покопаться дадут. Опасность недоучек со скальпелем в руках всем понятна, опасность недоучек, проектирующих самолеты и ядерные реакторы, может быть объяснена. Но стратегически для страны столь же опасны и недоучка-биолог, и недоучка-геолог, и недоучка-юрист.
Позиция работников высшей школы схожа. Мы – не против введения бакалавров. Мы – против уничтожения подготовки специалистов. Лишняя квалификационная ступень сама по себе не страшна. Более того, при правильном отношении она позволит отбирать для дальнейшего обучения лучших и заставит студентов серьезнее относиться к учебе на младших курсах. Очевидную разницу в зарплате и карьерных возможностях бакалавра и специалиста обеспечат работодатели. И все это было бы хорошо, если иметь возможность из 20 человек отбирать 10. Но не двух… Мы не боимся того, что не наберем в год на специальность 20 человек, желающих учиться за деньги. Мы боимся тех, кого мы таким образом наберем… Да, система вступительных экзаменов имеет множество недостатков, но конкурс экзаменационных оценок все же лучше, чем конкурс чековых книжек. Если вместо самых умных и талантливых мы вынуждены будем принимать в вузы тех, кто сможет больше заплатить, уровень выпускника высшей школы очень быстро устремится к нулю. На том самом Западе, к которому мы вроде бы стремимся присоединиться, это поняли очень давно.
Но самое страшное, к чему приведет многократное сокращение студентов старших курсов, – разрушение сложившихся научно-педагогических школ. И этот разрушительный процесс практически невозможно будет «повернуть вспять». Не секрет, что материальную базу многих технических вузов сейчас нельзя назвать даже ужасающей. Ее практически не существует. Тем не менее мы продолжаем выпускать инженеров, о которых слышим восторженные отзывы работодателей. За счет чего же это возможно? Главная причина – квалификация преподавателей. Те самые профессор и доцент, получающие на двоих 15 тыс. руб. в месяц, несмотря ни на что, продолжают делать свое дело, и делают его хорошо. Те самые профессор и доцент, которые (по мнению чиновников и политиков) зря проедают громадные государственные средства и которых нужно истребить как класс. Ни студенты, ни работодатели не относятся к этим людям с презрением. Сложная смесь удивления и уважения видна в глазах промышленников, которые приходят к нам (не мы к ним) разговаривать о возможном сотрудничестве. Сокращение в пять–десять раз числа обучающихся на старших курсах вызовет столь же существенное сокращение числа преподавателей. В большинстве случаев это приведет к исчезновению исторически сложившихся научно-педагогических коллективов, в которых только и может вырасти квалифицированный преподаватель. И уже через несколько лет учить специалистов будет просто некому…
Возможно, стоит привести к западным образцам те учебные заведения, которые хуже лучших западных. Таковых найдется немало. Но терять уникальные школы, принудительно подгоняя их под чужие образцы, настолько же целесообразно, как пытаться перестроить Кремль по образцу Белого дома. Без всякой ломки сложившейся школы дипломы лучших из наших учебных заведений не только признаются за границей, но и почитаются лучше тамошних. В этой области, как и в любой другой, существует конкуренция, а добровольный отказ от явных конкурентных преимуществ никогда не приводит к успеху. Можно это признавать или замалчивать, но законы конкурентной борьбы не перестают действовать на проходных высших учебных заведений и в межгосударственных отношениях. В рамках добросовестной конкуренции вуз, стремящийся к действительному успеху, обязан обладать конкурентными преимуществами, а страна, стремящаяся обладать конкурентными преимуществами, должна заботиться о национальных школах, готовящих элитных специалистов.
***************************
У нового поколения сменились карьерные ценности, утверждают социологи из ВЦИОМ: почти каждый второй россиянин в возрасте от 18 до 35 лет теперь хотел бы стать государственным служащим. Газета «Труд» выяснила у студентов ведущих вузов, зачем им нужна госслужба. Результаты – в заметке «Студенты мечтают стать бюрократами», опубликованной в номере от 26 февраля.
Студенты считают, что именно работа в правительственных структурах может дать им гарантированную стабильность. Разительное отличие от психологии нынешних 40-летних, которые готовы были рисковать и действовать в условиях высокой степени неопределенности. Как они понимают стабильность? "Это когда невозможно себе представить, что завтра тебя уволят", - говорит студент пятого курса Финансовой академии Дмитрий Гордеев. "Если я уйду в декрет, с госслужбы меня не уволят, - вторит Дмитрию студентка экономфака МГУ Алена Савина. - А вот в частной компании меня не станут ждать три года...".
Другая группа студентов воспринимает госслужбу всего лишь как стартовую площадку перед уходом в бизнес. "После нашего института, который изначально создавался для подготовки кадров МИДа, в это учреждение берут без испытательного срока, - объясняет студент четвертого курса факультета международных экономических отношений МГИМО Виктор Конвисар. - Но вряд ли я стану работать в министерстве всю оставшуюся жизнь". Студенты юрфака МГУ Алина Багаутдинова и Николай Якимов на должности госчиновника хотят на старте карьеры набраться опыта. "Я бы хотела поработать в прокуратуре. - Это очень важно для получения уникальных навыков и связей. Но будем реально смотреть на вещи: в частных компаниях платят больше, и я хотела бы продолжить карьеру в одной из них", - отвечает Алина. "Прокурорские связи пригодятся в любом месте", - соглашается с однокашницей Николай.
Каждый пятый студент надеется, что служба на государство принесет ему удовольствие. Сергей, студент Высшей школы экономики, хочет пойти работать чиновником из чистого интереса: "Там меньше платят, зато "под микроскопом" изучается реальная экономика России. В государственном ведомстве можно заниматься, живой практикой, - сказал Алексей Филипенков, который учится на экономическом факультете ГУ-ВШЭ. Такой возможности в частных компаниях эти студенты не видят.
40% госслужащих высшего звена получили образование в Москве, хотя ее доля в общем числе российских вузов равна 28%. 5,7 человека на место - конкурс на факультет "Государственное и муниципальное управление" в Высшей школе экономики в 2007 году. 75 200 рублей стоит один год очного обучения по специальности "Государственное и муниципальное управление" в Российском го Государственном Гуманитарном Университете. 18 700 рублей - зарплата государственного служащего без опыта работы в юридическом отделе инспекции ФНС в Москве. 1,58 млн. человек были заняты в органах государственной власти и местного самоуправления (без учета силовых структур) на конец 2006 года.
2008