Как приобрести веру в человечество
Эта колонка о том, что я делаю сейчас, о Летней школе «Русского репортера». Летняя школа – независимый, некоммерческий, неполитический образовательный проект, который проходит в формате палаточного лагеря, собирая каждый год сотни студентов, школьников, ученых и журналистов со всей страны… Стоп! Нельзя же о таком неформальном проекте говорить так официально.
Попробую зайти с другого конца. Зачем, собственно, я это делаю? Для чего из года в год вместо пляжей Египта отправляюсь туда, где нужно работать по пятнадцать часов в сутки, где вместо теплого песка мох и комары, где нужно таскать бревна и читать лекции по ночам? Зачем? Вообще вопрос о целеполагании надо задавать себе ежедневно перед завтраком, обедом и ужином, иначе жизнь превратится в набор привычек.
Когда Остап Бендер отжал-таки у Корейко миллион, он признался: мол, потерял-то гораздо больше – веру в человечество. «Разве это не стоит миллиона рублей, вера в человечество?» У меня строго наоборот. Миллионов не получаю. Более того, как и любой другой участник Летней школы, плачу взнос на еду и прочие нужды. Но зато приобретаю ту самую веру в человечество, которой лишился сын турецкоподданного. Особенно в молодую часть человечества – тех, кому от 14 до 25. Как бы это объяснить…
Захожу я как-то ночью в наш убогий летнешкольный туалет и слышу, как одна кабинка переговаривается с другой:
– Все-таки я до конца про бозон Хиггса не понял: как он соотносится с гравитоном?
– Смотри, в Стандартной модели…
Это ложь, что современная молодежь не интересуется познанием, а сидит в социальных сетях, тупо хохочет и думает, как бы зашибить побольше бабок. Каждое лето я вижу людей, которые с горящими глазами готовы говорить о ядерной физике, когнитивной психологии, нейролингвистике, осадочной геологии и прочих мудреных вещах. Они готовы учиться круглые сутки, кажется, даже без перерывов на сон и секс.
Когда нас было восемьдесят человек, можно было сказать, что это собралась кучка фриков – эдакие городские сумасшедшие. В день, когда я дописывал эту колонку, на школу было подано 2124 заявки. И набор еще не завершен. У нас почти тридцать направлений: от суровых физиков до трепетных филологов, от загадочных урбанистов до моей любимой научной журналистики, от медицины для школьников до философии для аспирантов.
И эти люди совсем не похожи на хлипких ботаников, витающих в мечтах и формулах. Мы все делаем сами, ведь у нас нет грузчиков, строителей, поваров, сторожей, охранников. И выясняется, что рафинированная девочка-филолог способна сварить вкусную кашу на полтысячи человек, а студент-философ отлично красит потолки. То, что поколение молодых стало совсем виртуальным, тоже ложь. Вы их просто с топором и лопатой не видели.
Речь не только о готовности работать и заниматься наукой, берем выше. Одиннадцать месяцев в году я наблюдаю, как человечество делает всякие глупости и подлости. Вот включите телевизор: одной Украины достаточно, чтобы засомневаться в адекватности нашего биологического вида.
Но этот летний месяц восстанавливает мою веру. Сотни самых разных людей оказываются вместе и как-то ухитряются выстроить разумное и доброе общество. Тут почти все как в книжках у утопистов. Иерархия сведена к минимуму, приказывать считается дурным тоном, главная привилегия директоров – право чистить выгребную яму и прочие малоприятные объекты.
Или вот, например, взносы, которые идут в основном на еду. Участники могут платить хоть 150 рублей в день, хоть 500 – в зависимости от своих возможностей. Естественно, количество мяса в каше или право пользоваться общественным телескопом от размера взноса не зависит.
По идее, такая система должна привести к катастрофе, о которой ученые говорили еще сотню с лишним лет назад. Есть такое понятие – «трагедия общинных пастбищ». Если один хозяин отправит пастись на общее поле всех своих коров, то ничего страшного не произойдет. Но если так поступит каждый житель деревни, трава кончится и случится голод. То же самое и здесь. Если все воспользуются правом вносить минимальную сумму, с едой будут проблемы.
Но люди сдают куда больше, чем требуется. И учатся больше, чем предписывают стандарты Министерства образования и науки. Что ими движет? Розовощекий альтруизм? Желание показать свою состоятельность? А может, чувство ответственности за большое и важное дело?
P.S. Хочу поблагодарить фонд «Вольное дело», Российскую венчурную компанию, Объединенный институт ядерных исследований и многие другие организации, которые нам сильно помогли. Ну и множество отдельных людей, без которых этот проект просто не состоялся бы.
P.P.S. Какая-то слишком позитивная колонка получилась. Не заклеймил пороки общества, не пригвоздил к позорному столбу врагов человечества. Но, может, это не так и обязательно?
«Русский репортер», Григорий Тарасевич «Летняя школа: телескопы, лопаты и поколение»
«Мы начинаем учить детей слишком поздно»
Чем японский учитель отличается от российского? Что надо поменять в учебниках математики? Где самые грамотные ученики? Об этом «РГ» рассказала заведующая отделом оценки качества образования Института методов содержания и обучения РАО Галина Ковалева.
Россия участвует в трех больших исследованиях, связанных с качеством школьного образования, – PIRLS, TIMSS и PISA. Где у нас самые лучшие результаты?
Галина Ковалева: В начальной школе, которую оценивают PIRLS и TIMSS, мы выглядим замечательно. По читательской грамотности наша начальная школа вообще лидирует: на втором месте из 49 стран. По естествознанию и математике мы в десятке лучших.
В TIMSS 8-го класса мы тоже в десятке лучших из 42 стран. Там оценивается, как учащиеся знают математику и естествознание. Рядом с нами Словения, Гонконг, Англия, США. А вот исследование PISA, которое проходит среди 9-10-х классов, не радует. Проблемы начинаются, когда знания надо применить в ситуациях, близких к реальной жизни.
Выучили таблицу умножения, а сколько обоев надо для ремонта, наши ребята сосчитать не могут?
Галина Ковалева: Не стоит так резко говорить: «не могут», но трудности есть. Приведу реальную задачу из теста PISA про перевозку грузов по морю. Ученые решили во время сильного ветра использовать на кораблях-перевозчиках паруса. Через сколько лет экономия топлива покроет стоимость установки паруса? Ученику дается грузоподъемность, длина, скорость. Он должен найти нужные сведения и решить задачу. В России условие выглядело бы так: за год двигатель на корабле потребляет столько-то литров топлива. Один литр стоит столько-то, парус – столько-то. Парус экономит 20 процентов топлива. Почувствовали разницу? Среди наших учеников эту задачку решают только 16 процентов, в странах-лидерах – 47 процентов. Очевидно, надо менять программы, учебники, вести иначе уроки.
В странах-лидерах уроки проходят не так, как у нас?
Галина Ковалева: Да. У нас ученики часто получают готовые знания, решают в классе задачу и на дом им дают похожую. А в Японии учитель попросит дома решить ее другим способом и назавтра в классе разберет с учениками все варианты. Кстати, российские психологи, которые стояли у истоков развивающего обучения, брали за основу так называемый деятельностный подход. Он есть, к примеру, в учебниках программы Эльконина-Давыдова.
Так ведь РАО безжалостно выкинула их из перечня рекомендованных учебников. Как и учебники другой развивающей программы – Занкова.
Галина Ковалева: Одна из причин неудач – у нас нет полного представления о том, что происходит сейчас в школе. Нужен собственный мониторинг школьного образования. Пока что мы по своей инициативе и при поддержке регионов разработали тесты и методики для мониторинга начальной школы. В 15 регионах уже обследовали детей с первого по четвертый класс. Выяснилось, к примеру, что к третьему классу идет резкое падение результатов по математике потому, что резко меняется программа по этому предмету.
Ну так надо ее упростить!
Галина Ковалева: Может быть. Так и делают в некоторых странах. В физике, допустим, есть понятие «плотность», которое сложно усвоить в 7-8 классе. И там дают этот материал позднее. Еще выяснилось, что большинство российских родителей слишком требовательны к детям. Они ждут похвалы, а их подчас больше ругают, чем поддерживают. Между тем один из факторов эффективного обучения – поддерживающая среда. У нас слишком насыщенный учебный процесс, самые длинные каникулы, и большой объем материала мы даем в сжатые сроки. Плюс к этому мы слишком поздно начинаем учить детей.
Может, в первый класс надо набирать детишек в 5 и 6 лет?
Галина Ковалева: Конечно! Англия сейчас начинает работу с детьми в два с половиной года. И даже если родители не отдают детей в ясли или сад, хотя бы два раза в неделю с ними занимаются педагоги, психологи, физиологи. Государство выделяет автобусы, помещения, деньги на оплату работы учителей. Мы еще даже не пришли к мысли, что такую работу надо начинать и нам.
«Российская газета», «Задачка с одним неизвестным»
2014