Ефим Рачевский: «Любовь к школе уже приобретает материальный характер»
Зачем в школе нужен «дорожный знак»: скорость не больше 7 км/час? Чем IPad лучше книги? В чем преимущество школы ступеней? Об этом «Российской газете» рассказал народный учитель России, директор московского центра образования №548 Ефим Рачевский.
Ефим Лазаревич, с 2015 года в российскую школу придут электронные учебники. Но сегодня даже учителя спорят, что лучше для детей: книга или планшет. А что думаете вы?
Ефим Рачевский: Введение электронных учебников – жизненная необходимость. Во-первых, они дешевле, а учебники на бумажных носителях становятся все дороже. Во-вторых, абсолютное большинство современных школьников и учителей умеют работать с электронными носителями. Это так же неизбежно, как появление в XV веке учебников и книжек на печатной основе после изобретения Иоганном Гутенбергом печатного станка.
В чем преимущество электронных учебников?
Ефим Рачевский: Прежде всего, важно содержательное качество любого учебника. В какой степени он позволяет размышлять, отвечать на вопросы, ставить проблему, иметь возможность что-то новое узнать с помощью гиперссылки, работать в нем. Исходя из этого, бумажный учебник проигрывает, так как столь широкими возможностями не обладает.
Только что президент говорил о том, что нужно подготовить комплексную программу обновления кадров для школы. Знаю, что у вас работает немало педагогов – ваших выпускников...
Ефим Рачевский: Да, после окончания вуза 24 человека вернулись преподавать в родные стены.
И как вы оцениваете их подготовку в педвузах?
Ефим Рачевский: Это иллюзия, что раньше хорошо готовили учителей, а сейчас плохо. Всегда готовили одинаково, посредственно. Вузовское образование – это только стартовый шаг в овладении профессиональными навыками. У врачей есть интернатура, у педагогов такой практики нет. Единственный университет, который это вводил, – Московский городской педагогический университет. И то, когда был специалитет. Студенты на пятом курсе практически не появлялись в вузе, а работали в школе.
Теперь, когда мы перешли на Болонскую систему и бакалавров стали обучать за четыре года, исчез тот дополнительный временной ресурс, когда можно было организовать не двухмесячную практику в школе, а девятимесячную «интернатуру».
Как улучшить систему педагогического образования?
Ефим Рачевский: Есть две крайние позиции. Первая – все педвузы перевести в качестве факультетов в классические университеты. Вторая – оставить всё как есть. Последнее категорически недопустимо. Ведь сейчас школы оснащены лучше университетов, учителя получают как минимум в два раза больше, чем преподаватели в вузах. А профессия учителя в Москве стала очень конкурентной.
Например?
Ефим Рачевский: На вакансию учителя физики в нашу школу претендовали 14 человек! Трое – выпускники физфака МГУ, двое – из физтеха. Если раньше крупных начальников Москвы просили устроить ребенка в первый класс, то теперь просят устроить на работу учителем. Вакансий практически не осталось, ведь средняя зарплата более 60 тысяч рублей.
Однако подготовка в вузах от повышения зарплаты не изменится. Что нужно сделать для качественного скачка?
Ефим Рачевский: Если государство всерьез возьмется за эту задачу, то ему нужно будет вложить много денег. Тогда появится возможность заниматься селекцией профессорско-преподавательского состава, переведя их на контрактную систему. Освободиться от тех, кто не сможет готовить учителей для современной школы. Привлекать самых успешных выпускников школ. Тогда при попадании в педагогические вузы будет минимизирован пресловутый двойной негативный отбор, когда не самые лучшие выпускники школ идут в педвузы, а потом возвращаются обратно в школу и преподают.
Нацпроект «Образование» дал возможность школам вздохнуть?
Ефим Рачевский: Несомненно. Если в начале 90-х годов отношение государства к школе носило декларативный характер, то теперь конкретный. Во всех школах появился Интернет. Это очень важно, ведь у многих учебных заведений нет денег на книги, а из Сети можно скачивать необходимую литературу.
А решение президента о повышении заработной платы учителей до уровня средней зарплаты в экономике региона, которое вошло в показатель успешности работы губернии? Теперь для губернаторов страшнее не отчитаться по выплатам педагогам, чем по проблемам ЖКХ. Любовь к школе уже приобретает материальный характер.
Объединение школ – это хорошая тенденция?
Ефим Рачевский: Школы нужно объединять, но разумно. Например, мы в 1993 году объединились потому, что нам так было удобно. Наша модель «школа ступеней» оказалась жизненной. В 2004 году мы получили за нее президентскую премию. Я считаю, что большая школа – школа без образовательных тупиков.
Я работал в маленькой школе, в которой мне дали девять часов истории. Чтобы прокормить семью, я взял еще вести уроки географии. Но и этого оказалось недостаточно. Тогда добавили еще уроки трудового обучения. Готовиться мне приходилось к каждому предмету. Но качество было бы выше, если бы я занимался только одной дисциплиной. Это характерно для всех маленьких школ. И качество страдает не из-за того, что учитель плохой, а просто в сутках 24 часа. Физически нет возможности.
Это касается и ЕГЭ?
Ефим Рачевский: Как правило, если в школе менее 500 детей, то такие выпускники попадают в худшие кластеры по сдаче ЕГЭ. Все по той же причине. Если бы школа была большой, то ученик смог бы выбрать, какой уровень подготовки по предмету ему нужен для поступления в университет. А затем записаться на спецкурс к педагогу в своей школе. Его семья не должна тратить деньги на репетитора.
Например, в нашем центре шесть учителей химии, каждый дает разный целевой уровень подготовки к ЕГЭ: химия для будущего врача или химия для химфака МГУ. Выбор за учеником. В большой школе есть возможность для каждого найти свою образовательную программу. Большая школа создает ситуацию персонального в массовом.
А многие считают, что все зависит только от учителя...
Ефим Рачевский: Это иллюзия. Образовательная среда играет не меньшую роль, чем взаимодействие на уроке. Например, в подростковой школе надо много пространства для движения во время перемен, нужны помещения для всевозможных мастерских. Для своих учеников мы даже вынуждены были написать ограничения по скорости: не больше 7 км/час.
Для старшеклассников важнее другое. Центральным местом для них в школе является библиотека, центр информационных ресурсов. Для каждого возраста должна быть своя образовательная среда.
В чем преимущество школы ступеней?
Ефим Рачевский: У такого образовательного центра меньше шансов выработать отвращение к учебе. У каждого ученика есть возможность начать все с чистого листа. Таким образом, происходит преодоление инфантилизма. Правда, противники школ-ступеней говорят: как же так, третьеклассник не будет видеть перед собой образца для подражания – взрослого десятиклассника. Но ведь четвероклассник в своей школе самый старший, а значит, самый ответственный. Именно он будет стараться подавать пример младшим.
Ваши школы ступеней находятся в разных зданиях, и даже внешняя атрибутика у них разная?
Ефим Рачевский: Да. В начальной школе ребята носят бордовые жилетки. После 4-го класса они переходят в подростковую школу и надевают жилетки синего цвета. В старшей школе они начнут учиться в новом корпусе и могут ходить без формы. Это важно с точки зрения психологии взросления.
Что, для старшеклассников форма не обязательна?
Ефим Рачевский: Они так решили сами на референдуме.
Скажите, а у вас деньги с родителей собирают?
Ефим Рачевский: В образовании есть понятие стандарта. Это то, что гарантировано государством и финансируется из бюджета. Все дополнительное к этому стандарту тоже может быть бесплатным, если школа находит средства.
Например, для вечерней математической школы для детей района, которую мы организовали, деньги нам дает благотворительный фонд. А вот на изучение второго или третьего иностранного языка или на некоторые не массовые виды спорта или искусства – деньги платят родители, заключив с центром договор о платных образовательных услугах. А иногда мы проводим благотворительные акции. Скажем, такая была, когда целевой сбор денег проводили на сложную и дорогую операцию одному из наших учеников.
Все больше родителей рассматривают школу как социальный лифт?
Ефим Рачевский: Да, они рассматривают образование как серьезную инвестицию. И это правильно. Если семья вкладывает 10 процентов годового дохода в образование своего ребенка, то уровень дохода семьи, которую он потом создаст, будет на 25-27 процентов выше. Причем не надо это понимать буквально – относят деньги в школу. Это затраты на билеты в театр, путешествия, книги и т.д. Вкладывать в образование детей сейчас выгодно.
«Российская газета», «Азбука вышла в сеть», 17 декабря 2013 г.
Австрийская и российская школа: найдите десять отличий
Российские школы внедряют современные образовательные стандарты. Интерактивные доски, компьютеры, электронные дневники и т.д. и т.п. Но многие родители все равно с завистью смотрят на Запад. Чем же европейские школы отличаются от наших? Корреспондент «МК» побывала в обычной городской школе в Вене и сравнила ее с обычной московской. Оказалось, в австрийской школе нет никаких суперсовременных компьютеров и «цифровых» классов. Зато есть много творческих мастерских, а на уроках труда мальчиков и девочек учат печь рождественские печенья.
Ежегодно венцев становится на 20 000 больше. Соответственно, город обрастает новыми кварталами. Мэрия Вены зорко следит за тем, чтобы в каждом новом районе перво-наперво появлялся образовательный кампус. В одном таком мне удалось побывать.
Огромное разноцветное здание состоит из двух корпусов: детский садик и начальная школа. Получается, что в кампусе находятся дети от 6 месяцев до 10 лет. (Средняя школа – для детей от 10 до 16; в старшую (до 18) в Австрии переходят только хорошо успевающие ученики. Обязательное бесплатное обучение здесь длится с 6 до 16 лет.)
Проект здания типовой (точно такие же строятся и в других районах), внутри очень светло и просторно. Все стены в коридорах увешаны плодами детского творчества – рисунками, аппликациями, фотографиями…
– Пожарные службы не одобряют этого, – говорит сотрудник кампуса Рудольф Либер. – Но без такой демонстрации скучно будет учиться, да и в педагогических целях эти выставки очень полезны. Поэтому перед проверками мы все эти рисунки и стенгазеты снимаем и прячем в шкафчики. А потом обратно вешаем. Думаю, в России так же поступают.
Доски в классах обычные, пишут на них мелом. Между кабинетами есть маленькое помещение, куда учителя смежных классов могут изолировать тех, кто плохо ведет себя на уроке. Чтобы поговорить, заходим в подсобку учительской. Там вкусно пахнет кофе и рождественскими печеньями.
– Помимо кабинетов для каждого класса есть общие помещения: швейный цех, технологический класс, комната для рисования, ну и кулинарный цех, откуда сейчас и идет запах: там дети праздничное угощение пекут, – улыбается герр Либер.
В Австрии, как и у нас, в основном учителями работают женщины.
– 90% – это фрау. В старшей школе, конечно, мужчин побольше, чем в младшей и средней. Но все равно немного.
Что же касается зарплаты учителя, то и в Австрии она, по мнению Рудольфа, тоже незаслуженно невысока:
– Сегодня средняя заработная плата учителей составляет около 2000 евро. Это не много, но и не мало. Из этой суммы еще надо вычесть 35% налогов. То есть на руки работники получают где-то 1300. Многие у нас в стране почему-то уверены, что учителем работать – это легко, и платить им много не стоит. В неделю всего 22 часа рабочего времени, три месяца в году – каникулы. И все забывают, что педагогам надо еще тетради дома проверять, готовиться к занятиям, составлять учебный план…
Занятия в австрийском кампусе длятся до 12.30. После уроков – кружки и всевозможные творческие мастерские. Причем учитель прямо в середине учебного процесса может остановить урок и устроить переменку.
– Если педагог чувствует, что детишки устали и уже не в состоянии усваивать новый материал, то он устраивает перерыв, – поясняет Рудольф.
Есть у них и продленка. Она, в отличие от московских школ, платная: около 10 евро в день. Но платят полностью только те семьи, где хороший доход (от 2642 евро). Если же зарплаты родителей не превышают 1217 евро, то оплата остается только за еду. Ну, а если зарплаты совсем маленькие (меньше 937 евро), дети посещают группы продленного дня бесплатно. Больше никаких сборов (ни за учебники, ни за охрану, ни за ремонт и уборку классов) с родителей не требуют.
– А зачем? – удивляется герр Либер. – Все это оплачивается городом.
Во дворе кампуса – спортплощадка, как и у любой московской школы. Столовая с системой самообслуживания. Раздевалка с разбросанными по всему полу варежками и шапками. В венских школах четко соблюдают правило: в классе не больше 25 учеников. А в детсадовской группе – максимум 23. Причем так же, как и Москва, Вена ощущает дефицит учебных мест, а дошкольных, детсадовских уже сегодня не хватает.
– Прогнозы неутешительные, нехватка учебных заведений только усилится. Поэтому вопрос строительства новых кампусов – все время на повестке дня.
Господин Либер рассказал, что школы в столице Австрии строят или на государственные средства, или на деньги частных инвесторов:
– Им выделяется земля под кампус. А потом, когда стройка сдана, город арендует здание школы. По истечении 40 лет кампус переходит в городское ведение.
«Московский комсомолец», «Школы двух столиц», 16 декабря 2013 г.
2014