Обзор российской образовательной прессы

 

В Российской академии наук прошел 1-й Всероссийский съезд историков. Свой предмет они решили преподавать по-новому. Сегодняшняя наука стала опираться на целый комплекс: теории цивилизаций, формаций, модернизации. Как заявил директор Института всеобщей истории РАН Александр Чубарьян, нынешняя наука понимает ценность эволюции и революции, важность не одного, а всех классов, более тысячи лет вносивших свой вклад. Подробности – в заметке «Россия получит новую историю», опубликованной в газете «Московский Комсомолец» от 1 апреля.

 

Другим знаком нового подхода, по словам Чубарьяна, стал приоритет человека. А отсюда – новые темы современной науки: история гражданского общества, бизнеса и предпринимательства, российских реформ, культуры и религии, этно-национальный компонент. Объем часов на школьную историю должен увеличиться, в том числе за счет расширения культурной составляющей курса. В этой связи, считают участники съезда, новый курс «Россия в мире» «должен иметь историческую направленность и называться «История России в мире». Отдельная тема – школьные учебники. Они, по словам председателя исторической секции РАН Валерия Тишкова, «должны заканчиваться периодом до действующей администрации». Открытым остается вопрос, сохранять ли школе несколько учебников по каждому историческому курсу. Здесь, похоже, победит компромисс: будет не 20-30 книг, как сейчас, а всего 3-4. При этом, по предложению Александра Чубарьяна, «после съезда надо пригласить ведущих авторов учебников и при сохранении их позиций попробовать договориться об общих подходах к основным темам. Например, роли нашей страны и народа в победе в Великой Отечественной войне и освобождении Европы от фашизма».

 

В помощь учителям РАН собирается «издавать по всем актуальным историческим темам библиотечку учителя» – чтобы они были в курсе последних веяний. По-новому учителя будут проходить и переподготовку. Однако наиболее радикальное предложение связано не с педагогами, а с превращением истории в новом стандарте в обязательный предмет. Причем «в 10-11-х классах изучать не то, что проходили раньше, а читать повышенный курс истории России в мире». Правда, предложение единодушной поддержки не нашло. «Но ведь тогда никто не сдаст ЕГЭ!» – резонно заметили учителя.

 

 

Приказом министра образования Андрея Фурсенко объединен ряд российских вузов, сообщает газета «Известия» от 30 марта в заметке «Крупные учебные заведения». Такое уже было при создании федеральных университетов, но тогда вузы объединяли сверху, а на сей раз это произошло по их собственной просьбе. Ректоры этих вузов убеждены, что объединение повысит качество подготовки студентов.

 

Сейчас во всем мире наблюдается процесс концентрации различных отраслей и бизнесов. Объединяют усилия энергетики, автопроизводители, финансовые институты. Без этого сегодня не выживешь. В случае же с вузами свои «правила игры» диктует демографический спад: университетов и академий в России куча, а студентов с каждым годом все меньше и меньше. Вывод прост – нужно объединяться. Но раньше такое слияние было почти невозможно в силу различных бюрократических препон – например, нужно было согласовать его аж в семи инстанциях. Но после того как Андрею Фурсенко удалось убрать на этом пути лишние административные барьеры – теперь решение исключительно за Минобрнауки. Поэтому все произошло быстро и без бюрократии, рассказали журналистам ректоры.

 

«От присоединения к нашему вузу Российского заочного института текстильной и легкой промышленности выиграют все 60 тысяч студентов, – убеждена ректор Московского госуниверситета технологий и управления им. К.Г. Разумовского Валентина Иванова. – Считаю такую модель интеграции и взаимовыгодного партнерства эффективной. В итоге мы получаем крупный сетевой университет с 30 филиалами, который будет ориентирован на поддержку малых и средних городов России. Хотим, чтобы подготовленные кадры оставались в российской глубинке, а не выдавливались в столицу».

 

С коллегой согласен и ректор присоединяемого вуза Михаил Семин: «Это объединение продиктовано ситуацией, сложившейся в легкой промышленности, для которой мы готовим специалистов, – пояснил он. – Вспомните, если раньше в стране работали 25-тысячные комбинаты, то сегодня на текстильных, швейных, меховых и кожевенных предприятиях обычно трудится от 10 до 200 человек. То есть это уже не крупный, а малый и средний бизнес. Та же картина наблюдается и в Европе, но там предприятия полностью автоматизированы и оснащены самым современным оборудованием. Наша задача – достичь европейского уровня, подготовить качественных специалистов для малого и среднего бизнеса на местах. А для этого нужно расширять свою филиальную сеть, идти к студенту».

 

Свои аргументы в пользу объединения привел и Дмитрий Еделев, ректор Московского госуниверситета пищевых производств, к которому присоединили сразу два вуза – Госакадемию инноваций и Московский госуниверситет прикладной биотехнологии. «В наших вузах есть дорогостоящее оборудование и современные лаборатории, и использовать все это поодиночке просто неэффективно, – считает он. – Этим шагом мы объединяем знания, опыт, потенциал. Повышается внутривузовская мобильность студентов и обмен преподавателями. Но при этом вырастает и социальная защищенность студентов, ведь будут сформированы крупные студенческая и профсоюзная организации. Кроме того, мы сможем более эффективно распределять места в общежитиях».

 

Сегодня в стране реализуются новые масштабные проекты финансовой поддержки вузов. В нынешнем своем состоянии ни один из этих вузов не может претендовать на статус национального исследовательского университета. А в объединенном виде – почему бы нет? Ведь у них серьезно расширяются материально-техническая база, преподавательский состав и финансовые ресурсы. Объединившись, они получают больше возможностей, в том числе и в плане привлечения финансирования.

 

 

Почему школы не спешат получить автономный статус, как привлечь бизнес к подготовке кадров и что делать с плохими вузами? В Национальном исследовательском университете – Высшей школе экономики прошла ХII Международная конференция. Один из главных докладов был посвящен подготовке кадров. На вопросы «Российской газеты» ответил председатель программного комитета конференции, научный руководитель НИУ – Высшая школа экономики Евгений Ясин. Интервью под названием «Осторожно, вузы закрываются» опубликовано в номере от 5 апреля.

 

Российская газета: Евгений Григорьевич, один из докладов на конференции посвящен образовательным услугам. Термин очень обижает учителей. Что вы на это скажете?

Евгений Ясин: «Образовательные услуги» – сленг экономистов, так они квалифицируют тот продукт, который предоставляет образование. Что тут обидного? Я тоже оказываю образовательную услугу: читаю лекции, веду семинары. Хотя можно сказать иначе: образование производит доверительный товар. В тот момент, когда вы этот товар получаете, вы не можете с уверенностью сказать о нем, что это именно то, что вам нужно. Пройдет какое-то время, в течение которого товар будет производиться совместно педагогом и учеником. Это довольно сложный процесс, можно по-разному называть продукт, но совершенно ясно, что он необходим обществу.

 

РГ: У школ есть право становиться автономными учреждениями. Те директора, которые хотели этого, жалуются, что местные власти всячески препятствуют этому. Почему?

Ясин: Потому что автономное учреждение имеет более широкие полномочия, автономию и независимость от образовательной бюрократии. В том числе – и финансовую. Школа сможет зарабатывать на дополнительных услугах и тратить деньги так, как считает нужным. Когда наш вуз был бюджетной организацией, зависимость от казначейства доходила до смешного. Допустим, хотите вы оплатить из бюджета вуза стоянку автомобиля, казначейство разрешит это только тогда, когда вы предъявите уже оплаченный счет. Сейчас, когда мы стали автономными, ничего этого не нужно.

 

РГ: Вузы пока не спешат в автономию. Чем вы это можете объяснить?

Ясин: В сфере образования мы попали в ловушку, расставленную законодательством 1990-х годов. В итоге создано много вузов, работающих на то, чтобы выдать диплом и получать деньги, но знаний они не дают. К их числу относятся не только некоторые частные и заново созданные вузы, но и те, которые существовали раньше. Им автономия ни к чему. Драма в том, что есть люди, которые там работают, и те, которые учатся. Надо иметь большое мужество, чтобы сказать: мы закрываем 500 вузов. Куда пойдут студенты, преподаватели? Кроме того, вузы в небольших городках – это все же центры культуры, пусть и не самого высокого уровня. И закрыв их, надо что-то предложить взамен. С помощью административных мер этот вопрос не решить. Нужна определенная программа. В свое время был предложен принцип: «деньги идут за учащимся», который базируется на конкуренции. Механизм простой: тот вуз, куда идут абитуриенты, имеет большие шансы получить средства из бюджета.

 

РГ: Сколько вузов нужно России? Вы сказали: «Закрыть 500». Это случайный пример или экономический расчет?

Ясин: Хороших вузов много не бывает. Думаю, 1000 – достаточная цифра для России. Но это должны быть хорошие вузы, с преподавателями, которые ведут научные исследования и создают такую среду, что в вуз охотно приезжают иностранные студенты и лекторы. Что делать со слабыми вузами в небольших городках? Возможен такой вариант: пусть все высшее образование будет университетским, но с разными ступенями. Сейчас их только две – бакалавриат и магистратура, а может быть четыре. Допустим, первая ступень – лицей, вторая – бакалавриат, третья – магистратура, четвертая – аспирантура. В университете могут быть все ступени, в каком-то другом вузе – только две.

 

РГ: Как вы относитесь к утверждению, что в технических вузах не должно быть экономических факультетов?

Ясин: Если экономический факультет открывается для того, чтобы вуз заработал на этом, то я отношусь отрицательно. Но если в вузе есть, предположим, факультет, где даются знания отраслевого рынка, где есть сочетание экономических и технологических знаний, где люди, которые отлично разбираются в том, что требуется для руководства корпорациями, я не вижу в этом ничего плохого. Правда, не знаю, нужен ли для этого отдельный факультет или это все можно уложить в несколько курсов на обычном факультете, где даются технические знания? Сейчас, мне кажется, люди должны получать более широкое образование. Знания все время обновляются, меняются, и человеку нужно постоянно учиться.

 

РГ: Как привлечь бизнес к подготовке кадров?

Ясин: Многие крупные компании уже создали корпоративные университеты. Причем эту работу никому перепоручать нельзя, потому что нужны люди, которые знают хорошо и рабочее место, и условия, поскольку есть определенные виды оборудования, которого заводские рабочие вообще не должны касаться. Ремонтом и обслуживанием должна заниматься компания, которая продавала это оборудование. Профтехшколы и мастера с предприятий ушли в прошлое. Если бы на предприятиях по-настоящему началось перевооружение или хотя бы технологическая модернизация, предприниматели закупали бы больше оборудования. И больше людей должны были бы с ним работать. В компаниях появился бы спрос. А сейчас его мало.

 

РГ: В вузах сейчас пытаются создавать малые инновационные предприятия. Наверное, вы в курсе, с какими трудностями сталкиваются ректоры?

Ясин: Особенность нынешней ситуации заключается в том, что спроса на инновации нет из-за слабой конкуренции. Нас оберегают от иностранной конкуренции, и у нас нет достаточной конкуренции внутри страны. А без этого спроса на инновации не бывает. Главная фигура в инновационной экономике не изобретатель и не открыватель, а товар, который кто-то купил. Чтобы кто-то его купил, должен быть спрос. А спрос не появится, если нет конкуренции. Потому что только она создает ситуацию, когда предпринимателю нужно иметь что-то отличное от других. Причем предприниматель должен быть поставлен в условия, когда он ничего не может украсть. Когда он знает, что если пойдет в суд с каким-то неправосудным решением, то проиграет. Значит, должны быть созданы эти условия справедливого суда. Я, может, говорю банальности, но если у нас работает телефонное право и время от времени кто-то звонит судье и говорит: «Знаете, там у вас дело, в нем должен выиграть такой-то!», и судья по советской привычке говорит: «Есть!», ничего хорошего не выйдет.

 

 

Для более чем семисот тысяч выпускников российских школ этого года совсем скоро встанет вопрос выбора своего дальнейшего жизненного пути. Как найти дело по душе и не остаться без работы? Подсказки для ребят пока нет ни у родителей, ни у педагогов, ни у власти. О проблеме – «Парламентская газета» от 8 апреля в статье «За рубежом нас не ждут».

 

По официальным данным, средний возраст оставшихся не у дел россиян – 35,6 года, молодежь до 25 лет составляет четверть нетрудоустроенных граждан. Самыми невостребованными оказались специалисты в области сельского и рыбного хозяйства, гуманитарных наук, образования, экономики и управления. Наиболее высокий уровень занятости наблюдается в сфере здравоохранения, энергетики, компьютерных технологий. Также очень нужны гуманитарии, экономисты и управленцы, но в отдаленных регионах, куда «белые воротнички» ехать не рвутся. Росстат уверяет, что меньше всего проблем с трудоустройством испытывают выпускники профессиональных училищ. В течение первого года после их окончания работу находят до 80 процентов ребят. Остальные жалуются на то, что их не берут из-за отсутствия опыта (57 процентов), на нехватку вакансий и низкий уровень зарплаты (30 процентов), на дефицит рабочих мест по специальности (33 процента). Однако опрос проводился среди 600 человек в семи субъектах РФ и поэтому не может дать полного представления о ситуации.

 

В действительности ни в одном уголке страны не могут сказать, что вакансий для нового поколения там вполне достаточно. Не случайно, например, на конкурсе «Моя законотворческая инициатива», проводившемся недавно Общественным молодежным парламентом Рязанской области, победил проект «О квотировании рабочих мест для трудоустройства молодежи». Наболело. «Сегодня регионы слабо прогнозируют свою потребность в специалистах и с высшим, и со средним профессиональным образованием. Поэтому нашим учреждениям трудно сориентироваться, на какие направления в подготовке стоит обратить внимание в первую очередь, – отмечает директор Департамента профессионального образования Минобрнауки Татьяна Давыденко. – С другой стороны, известно, что экономика остро нуждается в рабочих профессиях. Но их имидж непривлекателен. К тому же структура подготовки в профучилищах такова, что треть ребят обучается совсем не тем специальностям, которые реально необходимы производству. Для приведения в соответствие спроса и предложения на рынке труда проводятся постоянные мониторинги ситуации. С 1 января нынешнего года введены федеральные государственные образовательные стандарты нового поколения. Они разрабатывались совместно с объединениями работодателей, что позволило создать учебные стандарты на базе профессиональных. Мы приближаемся к требованиям, которые сегодня предъявляются экономикой».

Самый высокий уровень безработицы в России зафиксирован на Северном Кавказе. По некоторым оценкам, там не трудоустроена пятая часть населения, в том числе без дела остается до 70 процентов молодежи. Помочь гражданам и местным властям сейчас собирается Ассоциация молодых предпринимателей России. Эта общественная организация, объединяющая около трех тысяч бизнесменов в 40 регионах страны, намерена открыть свои отделения в Дагестане, Кабардино-Балкарии и Чеченской Республике. «Сегодня Кавказ является, без сомнения, территорией роста, но при этом, к сожалению, и территорией риска, – признает представитель ассоциации Ольга Куценко. – А риск, как известно, дело молодых, поэтому инвестировать в проекты малого и среднего бизнеса в регионе будут как раз молодые предприниматели. Мы станем собирать бизнес-предложения, учитывая возможность их интеграции в инфраструктурные программы, реализуемые в рамках деятельности корпорации «Курорты Северного Кавказа» и «Корпорации развития Северного Кавказа». Сейчас очень большие деньги будут вложены в строительство оздоровительных комплексов. Есть, например, интересный проект в Перми: ребята делают мультитач-экраны, которые позволяют оперативно работать с различной информацией. Почему бы курорты Кавказа не оснащать такой техникой? Для этого там можно организовать совместное предприятие, где будут разрабатывать программное обеспечение исходя из существующей ситуации. Есть инновационные строительные технологии в Москве, сибирских регионах. И если они прошли все ГОСТы, их тоже может использовать малый и средний бизнес при возведении объектов в регионах Кавказа. Если мы говорим о развитии лечебной составляющей курортов, очень много полезных разработок в этой области можно найти в Томске».

 

Пока гражданское общество и чиновники собираются с мыслями по поводу того, как обеспечить занятость, образованная и перспективная молодежь нацеливается на отъезд из России. Правда, при внимательном изучении путей отхода выясняется, что бежать почти некуда. В Европе безработица среди юных вдвое превышает общие показатели и продолжает бить все рекорды, добравшись до отметки 20,4 процента. Исключение составляют только Германия и Голландия, где нетрудоустроенных вчерашних школьников и студентов менее 10 процентов. Больше половины молодых британцев, поляков, македонцев, итальянцев, французов и испанцев не прочь отправиться в Австралию, Канаду или Китай в поисках лучшей доли. Очевидно, что при такой конкуренции лишь немногим нашим соотечественникам удастся решить свои проблемы за границей. Так что все-таки придется разбираться с ними дома.

 

«Какое-то время в России доминировало мнение, что рынок сам расставит все по местам, определит свои потребности в специалистах. Но, как мы уже убедились, без элементов планового воздействия рынок социально безответствен и приводит к тем перекосам, которые мы наблюдаем сегодня, – констатирует член Комитета Государственной Думы по труду и социальной политике Михаил Тарасенко. – Недавно при Госсовете создана рабочая группа по воссозданию системы профессионального образования. Воссоздание – не значит возврат в эпоху индустриализации, когда стране нужны были любые профтехучилища, техникумы. Сейчас профессии в некогда уникальных отраслях унифицировались. И выпускник-энергетик вполне может работать в металлургии, которой, на мой взгляд, сегодня уже не требуются особые учебные заведения. Это мы должны учитывать в наших прогнозах по подготовке кадров, необходимых для дальнейшего обеспечения молодежи вакансиями. Отсутствие опыта работы тоже не должно становиться непреодолимым препятствием для трудоустройства. В учебные программы надо обязательно включать практику на производстве, которая бы являлась вполне достаточной для приема на первое место работы. Кроме того, одним из важнейших направлений должно стать решение проблемы мобильности трудовых ресурсов. Например, чтобы переизбыток врачей из Центрального округа можно было безболезненно направить на Дальний Восток, сохранив людям столичный уровень зарплаты и предоставив жилье. Рынок здесь ничего не отрегулирует. Это государственная задача. И надеюсь, мы будем ее решать».

 

 

«НЕстандарт. Снижение качества отечественного обучения чиновников не волнует» – статья с таким названием опубликована в газете «Аргументы и Факты» от 6 апреля.

 

Принятие скандальных стандартов для старшей школы после бури народного возмущения отложено. И даже несмотря на то что министр образования А. Фурсенко намеревается ввести их в некоторых школах с 2013 г., есть надежда, что существующий вариант улучшат. Но вот сможет ли народ повлиять на «втихую» вводимые правила для младшеклассников – вопрос. А повлиять надо, потому что многие из учителей и родителей, кто уже успел с ними познакомиться, в шоке.

 

На бумаге НС выглядит очень красиво. Проблема возникает, когда эта красота сталкивается с суровой действительностью российской школы. В НС нет содержания обучения, оговорены только условия и результаты. Как говорит А. Воронцов, эксперт Института проблем образовательной политики «Эврика», учитель будет сам решать, по какой программе, с помощью каких учебников он станет обучать детей, и сможет в полной мере применить свое творчество. В реальности же этот плюс превращается в жирный минус. По мнению О. Смолина, президента Общества «Знание» России, в каждой школе ребят будут учить чему и как захотят. Повезет детям в элитных школах с сильным педколлективом, готовым к разработке собственных методик, где их творческую активность поддержат рублем, куда приходят хорошо подготовленные первоклашки. А что с остальными? Допустим, педагогам расскажут о НС на спецсеминарах (в регионах подтверждают, что такие мероприятия проводятся). Допустим, что многие из них с энтузиазмом начнут по ним работать. А дальше? Учителя школ, где эксперимент с НС уже проводится, буквально зарылись в бумажной работе. Отчеты, проекты, детские портфолио (теперь они должны быть у каждого ученика), занесение оценок и заданий в электронный дневник... А ведь еще и к урокам нужно успевать готовиться. Так что про своих собственных детей им чаще всего приходится забыть. И все это за зарплату в 10-12 тыс. руб. (в большинстве регионов со всеми надбавками учитель начальных классов больше 15 тыс. руб. в месяц не получает) – на четверть ниже, чем в среднем по стране. Никаких помощников, которые взвалят на себя бумаготворчество, не предусмотрено. Чему научит ребенка такой замученный реформой учитель? Уже сегодня «не обеспечивающими удовлетворительного уровня образования», а в переводе с официального – проблемными, считается треть российских школ. И НС – это риск резкого роста их числа.  

 

Другая проблема – состояние и оснащенность школ. Согласно НС к концу 4-го класса ребенок должен писать электронные письма на русском и иностранном языках, искать в Сети необходимые сведения, делать презентации и даже самостоятельно монтировать мультики (!). И вроде бы формально школы к этому готовы: несколько лет назад каждую обеспечили компьютерами, Интернетом. Но на деле во многих сельских школах техника покрывается пылью – учителя (многие из которых предпенсионного возраста) с ней на «вы». А те, кто не боится техники, зачастую вынуждены оплачивать выход в Интернет из своего кармана. До презентаций ли тут... Возникнут трудности и в реализации благой инициативы по введению в программу 10 часов внеурочных занятий в неделю. Предполагается, что дети будут заниматься в секциях и кружках по интересам, ездить на экскурсии и пр. В школах теперь ломают голову, где взять помещения под эти занятия. В некоторых регионах до сих пор непонятно также, как будет оплачиваться дополнительная работа учителя. Родителей волнуют другие вопросы. «В нашей школе новые стандарты ввели с этого года, – рассказала газете Е. Петрова, мама ученика из Челябинской обл. – С первого класса дети должны заниматься проектной деятельностью. Вот моему сыну и дали задание написать реферат на 10 страниц на тему «Человек и его здоровье», а к нему еще и видеопрезентацию. Ни одному 8-летнему ребенку это не под силу! Вот я и отдувалась за него после работы». Сторонники НС объясняют, что новые правила сделаны на вырост, и признают, что далеко не все российские школы смогут им следовать. Если так, то не стоит ли просто отложить их принудительный ввод с 1 сентября?!

 

Марьяна Безруких, директор Института возрастной физиологии РАО: «Внедряемый стандарт для начальной школы не прошел настоящую педагогическую апробацию. В качестве эксперимента некоторые образовательные учреждения по нему начали работать лишь два года назад, и вот его уже внедряют по всей стране. А ведь для оценки результатов надо четыре года – полное время обучения в начальной школе! И только после этого следовало бы запустить разработку стандартов для средней школы».

 

На основании стандартов школа может выбирать программу, по которой будут учиться младшеклассники. И большая проблема в том, как именно, с помощью каких методик будет проводиться обучение по этим программам. К сожалению, не все учителя сейчас достаточно квалифицированы, чтобы грамотно подобрать методики, а каких-либо рекомендованных чиновники от образования не дают. В программе развития образования на ближайшие годы указан лишь один риск внедрения стандартов – нехватка финансирования. А вот снижение качества обучения – это для чиновников, видимо, неважно. Какие новшества могут повредить нашим детям? Младшеклассникам предлагают стать компьютерными гениями: четвероклашка должен набирать текст на клавиатуре двумя руками. Но «кабинетным дядям» невдомек, что руки к печати и к письму шариковой ручкой следует подготавливать по-разному и уже с детского сада. К тому же для младшеклассника норма занятий за компьютером – по 15-25 мин. 3 раза в неделю. А чтобы достигнуть целей, поставленных бюрократами, заниматься надо гораздо дольше. Что происходит, когда ребенок долго сидит у компьютера? Устают неокрепшие мышцы спины, внимание рассеивается, информация не усваивается. Последствия такой усталости до конца не изучены.

 

К сожалению, в стандартах и в программах практически не учитываются многолетние исследования ученых о возрастных особенностях. В школе сразу наваливают массу готовой информации. «Букварь» проходят уже за два месяца (раньше – за год). Дети стали думать быстрее? Отнюдь! Навыки письма и чтения «быстренько» сформировать нельзя. Мозг должен научиться «сливать» отдельные буквенные знаки в слоги и слова постепенно. От младшеклассников требуют зачитывать 120 слов в минуту, а воспринимать смысл текста они могут максимум при 80-90 словах в минуту. Зачем учить детей бездумно тарахтеть, проглатывая слова? Чуть ли не с первых дней заставляют писать, не отрывая ручку от бумаги. Итог: руку от усталости сводит судорога, поднимается артериальное давление, учащается пульс. А если, как раньше, на написание букв по отдельности давать больше времени, то мышцы, мозг и нервная система получат микропередышку и сохранят здоровье детей... Следует менять не стандарты, а методики, на которых сегодня строятся уроки. Иначе и суперсовременная техника не спасет наше образование от погружения в каменный век.