Как проверить, хорошо ли учат в наших университетах? На этот вопрос "Российской газете" от 20 марта в интервью под названием «Вуз, знай свое место» отвечает руководитель Рособрнадзора Виктор Болотов.
« Многие вузы сами стали создавать систему менеджмента качества. Ведь давайте говорить откровенно: все разговоры по управлению качеством без внешней независимой экспертизы - в пользу бедных. Получается, сам себя проверил, сам себе и отметки выставил. Всем уже давно понятно, что нужно организовать систему внешней оценки. С другой стороны, мы начали использовать тестовый материал (так называемые аттестационные педагогические измерительные материалы) при аттестации и аккредитации вузов тоже достаточно давно. Это делалось, чтобы понять, усваивают ли студенты стандарт. Используем тесты и при внеплановой проверке вузов в регионах. И, скажем откровенно, результаты не очень радуют. И наконец, два с половиной года назад был начат эксперимент "Федеральный интернет-экзамен". Тогда наше Национальное аккредитационное агентство разработало тестовые материалы и стало предлагать их тем вузам, которые хотели разобраться, что же у них реально происходит. Абсолютно на добровольных началах. Вузы проявили к интернет-экзамену огромный интерес. Сейчас в нем участвует примерно половина наших учебных заведений».
«У нас пока три нерешенные задачи. Нужен единый банк тестовых материалов. В перспективе он будет открыт для всех желающих. Для учета при государственной аттестации и аккредитации предстоит отработать процедуру проведения тестирования и регламент экзамена. Сами понимаете, можно пригласить на тест одних отличников, а на стенах аудитории развесить подсказки. Поэтому мы планируем, а вузы Сибири, Юга и Центра России нас поддерживают создать в регионах представительства Росаккредагентства, которые будут следить, чтобы процедура интернет-экзамена была честной: выборка - репрезентативной, а компьютеры - чистыми. Сильные университеты с удовольствием идут на федеральный экзамен и присылают нам на коллегии свои "портфолио" с результатами. Причем это касается и амбициозных негосударственных учебных заведений. А вот слабенькие в этот процесс втягиваться не торопятся. Особенно это относится к филиалам. Впрочем, пока интернет-тестирование - дело добровольное».
« Вузы, конечно, пользуются интернет-ресурсами для проверки студентов: такой сервис предлагается в рамках внутривузовских систем качества образования. Что же касается использования дистанционных форм при государственных процедурах аттестации, то такой практики в мире нет. Мы, видимо, будем первые. ЕГЭ - это аттестация конкретного Петрова или Васечкина, но не школы. А интернет-экзамен - оценка вуза: справляется ли со стандартом или нет. Для студента он никаких последствий не несет: ни пятерок, ни двоек в зачетке. Так как мы тестируем третий курс, то интересуемся пока качеством фундаментальных знаний, общей грамотностью и умением мыслить. В перспективе круг предметов расширится. Так, математика для психологов, конечно, не самый важный предмет, однако все же интересно, остается ли что-нибудь в головах студентов после лекций? Или преподаватель только делает вид, что читает ее студентам, а те - что слушают.
Тест по гуманитарным предметам осложняется еще и тем, что вузы придерживаются разных научных школ. Поэтому и составление экзаменационных материалов - дело трудоемкое. Нужно время, чтобы утрясти разногласия».
«Владение иностранным языком - одна из ключевых компетенций современного человека. Но пока интернет-тестирования по иностранным языкам нет. Обсуждается бакалаврский экзамен. Но ввести его очень сложно, потому что он включает чтение, говорение, письмо и аудирование. Это недешевая процедура. К тому же на таком экзамене обязательно присутствие преподавателя. Самостоятельно, по Интернету, сдать не получится. Американцы пытаются проводить языковые тесты в Сети - пока получается с трудом: нужна сложная техника, микрофон. Кое-кто считает, что прежде чем "ввязываться в новый эксперимент", нужно поручить ученым поработать над теорией. Однако, я думаю, что, стоя на берегу, плавать не научишься. Кстати, федеральное тестирование уже показало, что сам стандарт высшего образования нуждается в корректировке. Особенно это касается гуманитарных вузов. Скажем, по мнению многих, психологи слишком углубленно изучают математику. Между тем существуют специальные компьютерные программы, которые в два счета справляются со сложными статистическими подсчетами. Я это к тому, что скоро пойдет обратная реакция: результаты интернет-экзамена будут учитывать при разработке стандартов высшего образования третьего поколения, которая уже началась».
*****************************
Недавно были оглашены списки новых победителей в конкурсе инновационных вузов. А что изменилось в тех высших учебных заведениях, которые уже освоили большую часть гранта? Перспективы развития вузов Томичи, к примеру, видят сегодня в следовании западной модели, когда вокруг вуза создается окружение из наукоемких фирм, основанных выпускниками университета. Об опыте Томска – «Независимая газета» от 23 марта в материале под названием «Вузы быстро вошли во вкус денег».
«Когда мы съездили в США, – говорит первый проректор Томского университета систем управления и радиоэлектроники (ТУСУР) Юрий Шурыгин, – то увидели вуз, вокруг которого порядка тысячи фирм с совокупным бюджетом в 640 миллиардов долларов. Там говорят: «карьерный рост нашего выпускника – наша гордость. Если раньше у нас в окружении ТУСУРа было 25 таких фирм, то сейчас их 60, а мы поставили себе задачу создать 150. И нужно это сделать. То есть фирма создает внутри университета лабораторию, НИИ, отдел».
В Томской области на нацпроект «Образование» пришлось самое большое поступление средств среди всех национальных проектов, реализуемых в области. В прошлом году из 200 российских вузов, участвовавших в конкурсе на приоритетное финансирование, в число 17 победителей попали два томских вуза – Томский государственный университет (ТГУ) и Томский университет систем управления и радиоэлектроники (ТУСУР). «Проект мы выиграли только потому, что он подразумевал развитие традиций классического образования, заложенных в Томске 130 лет назад», – рассказал ректор ТГУ Георгий Майер. Основатели университета создавали не просто образовательное учреждение, а центры развития науки, образования, культуры. А именно в этом и состоит суть университетов. ТУСУР предложил развивать не только материальную базу, но и изменить технологии образования. Проект вуза так и назывался: «Разработка и внедрение в практику системы подготовки специалистов, обеспечивающей генерацию новой, массовой, волны предпринимателей наукоемкого бизнеса». «Будущие предприниматели наукоемкого бизнеса, – уверен Юрий Шурыгин, – сейчас учатся в вузах. Мы подготовили новую траекторию подготовки специалиста, сочетающую индивидуализацию образования и группового проектного обучения». Групповое проектное обучение – это не только база, но и новое учебно-методическое программное обучение (УМПО). В ТУСУРе, например, 21 профилирующая кафедра, и на каждой кафедре создаются 1–2 лаборатории группового проектного обучения. Они выведены из расписания, а для каждого студента составляется график индивидуальной работы.
Недавно подведены итоги федеральной целевой научно-технической программы 2005–2006 гг. По результатам этой работы Томск разделил 3–4-е места с Новосибирском. «Но мы же, – заметил Юрий Шурыгин, – понимаем научный потенциал Новосибирска и Томска. По абсолютным величинам разница большая. Тем не менее у нас 140 проектов. За нами идет Московская область – 120 проектов. А потом – 80–60 проектов – остальная Россия… Это показатель высокой проектной культуры, которая нарабатывалась несколько лет».
На что был потрачен грант? ТГУ в прошлом году закупил оборудование на 350 млн. руб. Практически столько же предполагается затратить и в этом году. Будут полностью дооснащены крупные центры коллективного пользования. Один из них – на базе самого мощного в России компьютера «Skif-Cyberia» (название придумано специально для него). ТУСУР – вуз, который в материально-техническом отношении оснащен неплохо (стоимость основных фондов составляла 250 млн. руб.), а по обеспеченности ПК на одну студенческую душу находится на уровне лучших мировых вузов. Победа в конкурсе позволила ТУСУРу эту лабораторную базу практически удвоить. Кроме того, по словам Юрия Шурыгина, в вузе впервые появилось лицензионное оборудование и программное обеспечение. Теперь университет имеет право вести коммерческую деятельность, используя эти программы
**********************************
По данным опроса старшеклассников, отличники и «ботаны» нужны только для списывания, они скучны и необщительны – сообщает «Новая газета» от 19 марта в материале под названием «Ботанический ад». Легко ли быть отличником, тяжело ли, что это дает и чего лишает — на такие вопросы можно ответить только индивидуально. Но мнение на этот счет есть не только у самих отличников, но и у тех, кто их окружает. Отношение сверстников к отличникам, их представления о жизненных перспективах лучших учеников — это один из показателей того, насколько общество заинтересовано в людях неглупых, целеустремленных и добросовестных.
Анна Диордиева, сотрудник кафедры психогенетики факультета психологии МГУ, проанкетировала десятиклассников из общеобразовательных школ и спецшкол, чтобы выяснить их представления об образе жизни, характере и жизненных перспективах тех, кто по формальным показателям в классе самые лучшие. Гипотеза была простая. Казалось, что собирательный портрет отличника устами старшеклассников из средних школ будет сводиться к определениям вроде: зануда, зубрила, ботаник, человек, занятый бессмысленными вещами, и в конечном итоге — лузер, а ученики добротных спецшкол (по сути, заповедников для талантливых детей) будут утверждать, что быть отличником — это достойная, социально одобряемая цель и выигрышная стратегия, которая в дальнейшем принесет свои дивиденды. Результаты опросов оказались богаче.
Ответы десятиклассников средних школ подробностями не изобиловали. Отличники, по мнению респондентов, всегда находятся в классе в центре внимания, и одноклассники считают отличников обязанными давать списывать и помогать на контрольных (и сильно обижаются, если не получают помощи). Учителя же предъявляют к отличникам повышенные требования, но одновременно завышают им оценки: ни то, ни другое не пользуется одобрением одноклассников. Еще меньше десятиклассники понимают, почему при всех поблажках отличники так сильно переживают из-за собственных оценок. Основные претензии к отличникам в плане общения таковы: много выпендриваются, заносчивы или тяжелы в общении, угождают учителям. К тому же у отличников заметно меньше свободного времени, чем у их одноклассников: учеба отнимает то время, которое остальные тратят на общение. Словом, быть отличником в представлении десятиклассников средних школ — это постоянно отдуваться за весь класс, жить под грузом ответственности, но при этом не пользоваться особым уважением одноклассников. Кроме того, из-за небольшого количества свободного времени они не имеют возможности хорошенько расслабиться и повеселиться и как следствие имеют сложности в общении.
Как ни странно, учащиеся средних школ весьма оптимистично оценивают перспективы школьных отличников: большинство опрошенных уверены, что полученные в школе знания пригодятся отличникам в дальнейшей жизни. Что касается будущей карьеры, то половина опрошенных десятиклассников не сомневается в том, что у школьных отличников она окажется удачной. Чуть больше четверти десятиклассников считают, что отличный аттестат отнюдь не является гарантией карьерных достижений, поэтому прогнозировать ничего нельзя. 14% опрошенных считают, что карьера отличников не сложится именно потому, что «слишком умные». И, наконец, оставшиеся утверждают, что прямой путь отличника — в науку.
Судя по ответам десятиклассников, их неприятие связано в большей степени с положением в классе и с личностными особенностями отличников. Зато стратегию «быть отличником» одноклассники рассматривают как перспективную — для тех, кто готов пожертвовать частью настоящего в пользу светлого будущего. В положение «отдельных» отличников ставит система среднего образования. Учителя и сами признаются, что в лучшем случае вынуждены ориентироваться в классе на золотую середину; самые способные остаются наедине со своими заданиями повышенной сложности. Кроме того, в старших классах выделяются потенциальные медалисты, в которых заинтересована школьная администрация. Эти битвы за медаль еще больше отдаляют отличников от одноклассников.
Казалось бы, стоит поменять условия обучения — и отношение сверстников к самым успешным ученикам изменится само собой. Что может быть более подходящим, чем спецшкола с хорошей репутацией, с атмосферой стремления к познанию, где между способностями учеников наблюдается куда меньший разрыв, чем в средней школе? По идее, здесь стратегия «быть отличником» должна оказаться в фаворе. Но результаты анкетирования десятиклассников из спецшкол оказались куда более неожиданными.
И снова основная функция отличника в классе — служить справочным бюро. Радует лишь то, что одноклассники в большинстве случаев стремятся не списать, а получить объяснения.
Десятиклассники из спецшкол достаточно четко разводят понятия «отличник» и «ботан» (один вникает в материал, другой способен его только вызубрить). Отношение к ним тоже разное: если «ботанов» можно только презирать, то в отношение к отличникам всегда примешивается доля зависти. Но главное — школьники признают, что быть отличником — это огромные усилия и груз ответственности за то, чтобы «держать марку» перед учителями и одноклассниками. У отличника есть репутация, которую он не может себе позволить запятнать незнанием, списыванием, прогулами, вольным поведением; фактически у отличника нет права на ошибку. Конечно, учителя выделяют отличников из класса, но одноклассники относятся к этому куда более спокойно, чем их сверстники из средних школ.
Говоря о том, за что недолюбливают отличников, ученики спецшкол называют приблизительно тот же набор качеств, что и десятиклассники из общеобразовательных: зануды, демонстрируют свое превосходство, с ними непросто общаться. Однако в спецшколах заостряют внимание еще на нескольких качествах отличников: они умные, целеустремленные, но вот беда: не умеют справляться с форсмажором и выходить из нештатных ситуаций. Тема тепличности отличников звучит в ответах школьников достаточно часто: дескать, они живут в некоем искусственном мире, среди книг, а не среди людей, но школа не дает всего разнообразия опыта, который человек должен получить в этом возрасте.
Отличник оказывается заложником школы. По представлениям учеников спецшкол, у отличников просто нет времени на то, чтобы заниматься чем-то еще, помимо учебы. При этом они вынуждены проявлять чудеса усидчивости и трудолюбия. Дружить с отличником бывает затруднительно и в то же время выгодно — если надо подтянуть собственную успеваемость или иметь безотказного консультанта.
Однако главная беда стратегии «отличник» в глазах учеников спецшкол не в недостатке свободного времени, не в отсутствии определенного жизненного опыта, а в том, что отличники вынуждены одинаково тщательно готовиться по всем предметам. Из-за этого у них не хватает времени на выбор специализации и на изучение профильных для поступления или наиболее интересных предметов. Во-вторых, у отличников редко бывают внешкольные интересы — тоже из-за того, что все их время уходит на то, чтобы объять школьную программу. В итоге получается, что отличник — всего лишь универсальный дилетант.
Грядущие карьерные успехи отличников ученики спецшкол оценивают более скептически, нежели десятиклассники из средних школ. Конечно, и они признают, что у отличников больше преимуществ при поступлении в вуз. Правда, льгота в виде права сдавать один профильный экзамен может оказаться лотереей.
Но успешную карьеру предрекает отличникам только пятая часть опрошенных. Большинство респондентов считают, что карьера отличников связана с дополнительными условиями — выбранной сферой, умением общаться, способностью адаптироваться к реальности и банальным везением. Остальные считают, что карьерные перспективы отличников туманны, карьера их не сложится или ничем не будет отличаться от достижений тех, кто учился в школе хуже.
***************************
Как показали результаты опроса, проведенного на этот раз Фондом «Общественное мнение» (ФОМ), две трети россиян категорически против того, чтобы несовершеннолетние дети посещали ночные клубы, дискотеки, киносеансы, концерты и другие развлекательные мероприятия, заканчивающиеся после 23 часов. При этом те же 66% родителей заявили, что их вполне устраивает, как их отпрыски проводят свободное время. Хотя выбор у них, по признанию мам и пап, невелик: школьные домашние задания, бесцельное шатание по улицам, компьютерные игры и телевизор. О ситуации с досугом школьников – газета
«Новые Известия» от 13 марта в статье с говорящим названием
«Под домашним арестом».
Большинство жителей России (66%), в чьих семьях есть дети от 6 до 17 лет, довольны их времяпрепровождением. Эксперты ФОМ предложили родителям перечень занятий, из которого можно было выбрать три ответа. Выяснилось, что большую часть свободного времени (37%) наши дети проводят на улице, 32% – готовясь к завтрашним урокам, 28% – у телевизора и ровно столько же – за компьютером. Лишь 11% детей в свободное время читают, 6% –ухаживают за домашними животными, 4% – играют на музыкальных инструментах.
Весьма противоречивая картина сложилась после выяснения социологами того, посещают ли сегодня школьники клубы по интересам, кружки, специальные курсы и спортивные секции. С одной стороны, эти места детского досуга, руководствуясь правом дать всего три ответа, назвали 11% (правда, в 20% семей ребята занимаются спортом). С другой стороны – о посещении детьми внешкольных образовательных и развивающих учреждений говорят 58% россиян. Остается предполагать, что этот показатель включает и дополнительные занятия после уроков, и встречи с репетиторами, и проводимые в школах время от времени смотры, конкурсы и олимпиады. Ведь половина упомянутых «кружков» и «секций», как социологам удалось выяснить, расположены по месту учебы. Да и 58%, прямо скажем, цифра, не внушающая оптимизма.
Те предельно честные родители, которые в данном случае остались в меньшинстве, объяснили непосещение детьми центров организованного досуга тем, что таковых попросту нет в местах, где они живут, а туда, где есть, – далеко и дорого ездить. Кроме того, часть респондентов заявили об отсутствии у своих детей талантов и интересов или ссылались на загруженность ребенка учебой. Если верить результатам опроса, у подростков свободного времени остается мало еще и потому, что 81% родителей небезуспешно «грузят» их участием в домашнем хозяйстве. Причем 48% утверждают, что их чада выполняют определенные заботы по дому каждый день.
В этой связи любопытен другой опрос ФОМ, проведенный в те же первые весенние дни, – об отношении россиян к обсуждаемому в последнее время предложению запретить законом детям до 18 лет находиться без родителей в местах развлечения и досуга после 11 часов вечера. Как выяснилось, одобряют эту идею 71%, не одобряют – 15% . Сторонники запретительных мер объясняют свою позицию весьма оригинально: «все свои дела подростки должны успевать делать до 23 часов», «нечего болтаться», «пусть сидят дома и учат уроки», «рано им еще в клубы ходить в этом возрасте», «мы раньше не шлялись, и все было хорошо». Респонденты в «молодежной группе» (18–35 лет), разумеется, относятся к вечернему и ночному досугу подростков более терпимо, чем пожилые, но – вот что удивительно – даже в этой категории 50% не одобряют такие развлечения школьников.
Жаль, что сотрудники ФОМ обошли вниманием совместное проведение родителями и детьми досуга. Но есть основания подозревать, что подобное случается разве что в дни отпусков и по праздникам. Вот и получается, что большинство школьников находятся в свое законное свободное время под «домашним арестом» – и у родителей есть все основания быть довольными.
2007