Высшее образование становится всеобщим, и это противоречит самой его идее, оно дискредитируется. Дипломы покупаются, а многие вузы, не задумываясь о качестве знаний, штампуют специалистов, которых работодатели в течение еще нескольких лет доводят до нужной кондиции. О проблеме – «Парламентская газета» от 26 января.
«Мы дали право безудержного поступления в вузы, создали моду на высшее образование. Тем самым подвигли людей на то, что главное — получить диплом, не заработать, не заслужить, а именно получить. Сразу резко возросла коррупция, стали появляться вузы, которые в полуподвальных помещениях начали „производить“ дипломированных специалистов», — считает заместитель председателя Комитета Госдумы по образованию и науке Алексей Чернышов. В течение нескольких десятилетий, начиная с середины 80-х годов прошлого века, как только не пытались реформировать образовательную сферу. А теперь говорят: реформы шли не так, людям они надоели, давайте займемся модернизацией. А что мы модернизируем? То, что осталось после реформ? Но что осталось, задавался вопросом законодатель.
«Мы с начала 90-х годов ХХ века и до сих пор мучительно строим стерильную и холодную западную модель, причем в худших ее проявлениях. Например, положение о том, что в образование нужно внести не конкурентоспособность, а деньги, из этой оперы. В Англии в 1999 году была введена плата за высшее образование, один из итогов — отнюдь не переход на качественно новый уровень образования. В Великобритании идет серьезная дискуссия о том, что размывается элитарное образование. Обучение становится более массовым и общедоступным, и это приводит к снижению его качества. История показывает, что механически насаждать чужой опыт бессмысленно. А складывается такое впечатление, что наши чиновники высшего ранга могут заниматься только копированием заморского „идеала“ и привнесением его в неадаптированном виде на нашу почву», — говорит Алексей Чернышов.
Насильно и одномоментно вживить новую модель образования как некий чип невозможно. И вот теперь мы пожинаем результаты эксперимента: человек порой не понимает, зачем ему учиться, кем он хочет стать, какие знания ему нужны, что требуется обществу. Такое образование, уверен депутат, заставляет человека выполнять формальности, например приобрести, а не получить диплом. Купив диплом, он настроен на то, чтобы занять высокую должность — ведь он дипломированный специалист, но получать ее он будет скорее всего не по способностям, а другим путем, также за деньги или по протекции, — все это ведет к тому, что государство не получает человека-творца. Отбор проходят только люди со средними интеллектуальными способностями, нахрапистые, цепкие, жесткие, циничные.
«Правительство дало „зеленый свет“ негосударственным вузам. Сегодня их число превышает все мыслимые и немыслимые пределы, и в значительной степени они работают на то, чтобы собрать деньги и выдать как можно больше дипломов от имени государства. Однако сами государственные структуры мало следят за качеством образования, которое получают там студенты. Точнее сказать, порой покупают. А ситуация вокруг филиалов платных вузов сложилась вообще абсурдная. На Камчатке ребята четвертого курса одного такого филиала ни разу не видели живого преподавателя. Они смотрят видеофильмы и что-то при этом пытаются выучить, контрольные пишут. В советские времена была создана прекрасная система ПТУ, техникумов, средних специальных учебных заведений. Теперь эта система лежит практически в руинах. Мы штампуем людей с высшим образованием», — отмечает депутат. Тогда и вопрос о том, нужно ли нам такое всеобщее высшее образование, звучит вполне логично.
«Это не преувеличение. Как ни странно звучит, но в регионах, для того чтобы работать охранником или консультантом в магазине, нужно предъявить диплом о высшем образовании. Вопрос: зачем он охраннику или продавщице? В крупных торговых компаниях, не только московских, когда задаешь вопрос, с каким образованием у вас работают люди, — с гордостью отвечают: а у нас более 30 процентов грузчиков с высшим образованием. Зачем грузчику высшее образование, это вам нужно? В общем-то нет, отвечают, но приятно, когда идет человек с высшим инженерным образованием, везет тележку, тянет мешок„, — комментирует Алексей Чернышов. Современную школу штормит, уверен законодатель, и введение единого государственного экзамена не будет способствовать формированию критически мыслящих личностей.
***************************
Иной взгляд на высказывания депутата Госдумы Алексея Чернышова у газеты
«Новые Известия» от 25 января. Газета напоминает: Алексей Чернышов предложил реорганизовать отстающие, непопулярные среди молодежи вузы в ПТУ и техникумы. Эксперты отмечают, что идея, мягко говоря, абсурдная, но она вполне может претвориться в жизнь.
Дело в том, что недостаток квалифицированных рабочих провозглашен чуть ли не самой главной проблемой трудового рынка страны. Чтобы возродить лежащую в руинах систему ПТУ и колледжей, чиновники и депутаты готовы на все: от сокращения бесплатных мест в вузах до переквалификации их самих. В этой гонке власти как будто забыли, что в стране не хватает не только квалифицированных рабочих, но и ученых, специализирующих на химии, физике, информационных технологиях, а также врачей и библиотекарей. Факультетам, готовящим таких специалистов, не только не помогают, но даже и мешают.
Радикальное предложение депутата Госдумы вызвало большой резонанс. Эксперты от образования были буквальны шокированы. «Технически невозможно реорганизовать вуз в ПТУ, – рассказал проректор одного из столичных институтов, пожелавший сохранить инкогнито. – Это совершенно разные вещи. Кроме того, абсолютно не ясно, как можно определить непопулярные и, так сказать, отстающие среди молодежи вузы? Мода переменчива. Сегодня, например, на географа идти никто не хочет, а завтра ветер переменится, и все захотят. Но главное – то, что эти отстающие, испытывающие системный недобор вузы как раз и нужно поддерживать, а не закрывать. Непопулярные факультеты готовят в большинстве своем специалистов, которых не хватает».
Несмотря на абсурдность ситуации, эксперты не исключают, что подобная идея может рано или поздно получить законодательное подтверждение. Несколько в ином виде формула «возрождать ПТУ за счет сокращения вузов» уже витает в воздухе. Так, например, в этом году число бюджетных мест в вузах будет сокращено на 15%. Официальные причины обозначены вполне корректно. «Это происходит по двум причинам, – рассказал заместитель председателя комитета по образованию Государственной думы Сергей Колесников. – Во-первых, по закону должно быть 170 бюджетных мест на 10 тыс. населения, тогда как сейчас 210. А во-вторых, необходимо учесть, что сейчас в вузы поступают люди, родившиеся в период демографической ямы».
Однако есть и другая, более похожая на правду версия. Так, директор департамента экономики и финансов Минобразования Александр Петров не раз заявлял, что в последнее время наблюдается переизбыток специалистов по таким направлениям, как экономика, юриспруденция, педагогика, филология, социология. Зато в стране не хватает профессионалов со средним специальным образованием – наладчиков, слесарей, рабочих разных категорий. Стимулировать интерес к вышеперечисленным специальностям чиновники решили с помощью увеличения бюджетных мест в федеральных ПТУ и колледжах в среднем на 2%.
Если бюджетных мест в вузе будет меньше, часть небогатых студентов, возможно, и поступит в ПТУ. А если сократится количество вузов, то в ПТУ хлынет широкий поток. Такова, по мнению экспертов, логика чиновников. «В нашем вузе уменьшилось количество бюджетных мест, но это госзаказ, а не инициатива руководителей института, – рассказал проректор по учебной работе МГСУ Михаил Самохин. – В этом году мы намерены отстаивать число бюджетных мест, которые были в прошлом году. Мы понимаем, к чему могут такие меры привести. Государство же дает команды сокращать бюджетные места, так как сокращение этих мест позволит потом, с уменьшением размера вузов, сокращать число самих вузов».
Никто не спорит: проблему нехватки квалифицированных рабочих срочно нужно решать. О дефиците слесарей, сантехников, токарей, фрезеровщиков и столяров знают не понаслышке во всех регионах России. Система ПТУ действительно находится в упадке. Из-за отсутствия интереса у молодежи многие средне-специальные учреждения вынуждены были переквалифицироваться. Проблема есть. Но ее ни в коем случае нельзя решать за счет вузов, убеждены эксперты. Российской высшей школе самой еще нужно помогать. В погоне за спасением ПТУ власти как-то забыли о том, что рынок труда испытывает дефицит не только в квалифицированной рабочей силе, но и в специалистах с высшим образованием. Стране также катастрофически не хватает библиотекарей, врачей, инженеров, физиков. А недавно ректор МГУ обратил внимание и на то, что в ближайшие годы «мы столкнемся с нехваткой специалистов в области высоких технологий».
Однако эту проблему чиновники предпочитают упорно игнорировать. «Студентов на эти факультеты сейчас никто привлечь не стремится, – рассказал президент Всероссийского фонда образования Сергей Комков. – Да и кто будет этим заниматься? Федеральной целевой программы по развитию непопулярных, но необходимых специальностей сейчас нет. Львиная доля денег отправлена на реализацию единого государственного экзамена». Эксперты убеждены, обе проблемы нужно решать комплексно и одновременно, никому не отдавая особого предпочтения. Есть гораздо более эффективные способы. «Выходом из ситуации может стать лишь тесное сотрудничество между работодателями и учебными заведениями, – заявил председатель комиссии по образованию Мосгордумы Евгений Бунимович. – К примеру, сейчас многие крупные российские холдинги создают свои вузы и профессиональные училища. Там они готовят именно тех специалистов, которые нужны их компаниям».
«Для того чтобы привлечь студентов на непопулярные специальности, надо повысить их престиж. Сейчас стало просто непрестижным идти в науку или производство, – убежден Сергей Комков. – Для изменения ситуации нужен комплекс мер, причем не только со стороны Министерства образования и науки, но и со стороны Министерства экономического развития. Необходимо создавать соответствующие телевизионные передачи, снимать фильмы. При этом нужно ужесточать условия приема, к примеру, на экономические факультеты и снижать проходной балл на инженерных специальностях. Но самое главное – выпускник должен четко знать, где он сможет работать и иметь высокую зарплату. Только тогда удастся привлечь специалистов в эти отрасли».
******************************
Единый госэкзамен - новые возможности или уравниловка? Госдума приняла закон о едином государственном экзамене ( ЕГЭ). В ближайшее время
закон может вступить в силу. А споры не утихают. Сторонники ЕГЭ полагают, что с его введением Россия приблизится к мировым образовательным стандартам, противники уверены:
талантам станет труднее пробить себе дорогу. Кто прав? Газета
«Известия» от 29 января публикует мнения pro et contra.
Сергей Лесков: «За пять лет споров я могу, почти не рискуя ошибиться, заранее сказать, как относится человек к ЕГЭ. Оппоненты — гуманитарии, сторонники — технари. Первые собраны в столице, вторые — из провинции. Оппоненты лучше устроены в жизни. Они богато одарены и в личном плане, но судят о проблеме из общих соображений, стоит углубиться, как они, повторяя путь наших главных ректоров, переходят в команду сторонников. Наконец, надо признать, что склонные к интуитивному озарению женщины чаще не доверяют ЕГЭ, но живущие разумом мужчины склоняются в его пользу.
Если меня подговорить, я мог бы выступить в качестве адвоката любой из сторон. В одном случае сказал бы, что Пушкин, который наше все, не поступил бы в самый завалящий вуз, поскольку в аттестате по геометрии имел жирный ноль. В другом случае доложил бы, что любую вдохновенную область можно поверить цифрой, приводя в подтверждение Леонардо да Винчи, который, совершенствуя рисунок, изучил досконально механику, анатомию, математику, оптику, биологию, инженерное дело, архитектуру.
Взаимное непонимание у сторон возникает по заурядной причине — не договорились о терминах и каждый говорит на своем понятийном уровне. Если речь об элитном образовании, — а без таких специалистов стране, претендующей на роль лидера, не обойтись, — то одного ЕГЭ действительно мало. Но реформаторы вовсе не собираются грести все вузы экзаменом как единой гребенкой. Будет составлен список вузов во главе с МГУ и СПбГУ, где прием студентов будет осуществляться по своим нормам, хотя и с помощью ЕГЭ. Но высшее образование давно перестало быть элитным — стране необходимо массовое (в России 6 миллионов студентов) производство специалистов с высшим образованием. Все мировые лидеры, от США до Китая, выяснили, что ЕГЭ является самым эффективным инструментом отбора. В Кембридж и Гарвард давно поступают, предъявляя школьный аттестат, что не мешает их выпускникам мешками грести Нобелевские премии. Вопрос о качестве наших тестов серьезен, пока оно неважнецкое, но это вовсе не говорит о том, что идея ЕГЭ дефективная.
ЕГЭ — вроде демократии, про которую Черчилль говорил, что у нее много недостатков, но лучшей системы нет. Эксперименты во всех регионах и в элитных вузах (МГТУ, МФТИ, ВШЭ) показали, что студенты даже из далекой провинции, поступившие по ЕГЭ, сдают первую сессию в соответствии со своим баллом и лучше столичных студентов, пришедших традиционным путем. Для россиян, привыкших не поступать, а разными хитростями устраиваться в престижные вузы, единый экзамен переворачивает систему ценностей. Мы вполне привыкли к тому, что москвич только из-за того, что имеет доступ к нужному репетитору, строит лучшую жизнь, чем толковый парень из глухомани. И кому неведомо, что члены приемных комиссий не без выгоды исполняли роль товароведов в эпоху дефицита. Если уж о демократии говорить, то единый экзамен срывает тайные покровы, и отношение к нему служит индикатором либеральных убеждений.
Часто говорят о центробежных силах, которые грозят разорвать огромную страну. Для борьбы с опасностью придумали вертикаль власти. ЕГЭ, повышая доступность высшего образования и мобильность молодежи, является тонким инструментом с тем же политическим смыслом. После введения ЕГЭ количество иногородних студентов в ведущих вузах выросло на 2%, ребят из сельской местности — на 10—15%.
И еще. Проблема ЕГЭ вроде кустарника, за которым не видно леса. Главная проблема высшего образования вовсе не в том, кто и как поступает в вузы, а в том, кто и куда выходит из них. Чуть не половина выпускников не работает по специальности. Те, что работают, должны переучиваться. А мы из-за ЕГЭ шпаги ломаем».
Андрей Максимов, член Академии российского телевидения, писатель, режиссер: «Начнем с простого вопроса: что такое образование? Действительно, элементарно: образование — значит возникновение, создание. Образование новых городов, новых человеческих связей, новых условий жизни... Казалось бы, когда мы произносим словосочетание "система образования в России", мы должны иметь в виду систему, которая создает — образовывает — людей. Но разве в реальности это так? Наша система образования вообще про создание людей не думает.
У нас что главное? Вбить в голову ребенка как можно больше знаний, а потом проверить, сколько влезло. Кто больше дат выучил — тот и образованный. Кто больше формул наизусть может воспроизвести — тот и гениальный. Мы давно уже перепутали цель и средство. Знания — это не более чем средство, которое должно помочь человеку образоваться, как новая единица Божественного мира. Мы же превратили знание в цель. Хорошо образованным у нас считается не тот человек, который умеет думать, а тот, кто умеет запоминать. У детей мы тренируем не ум, а память.Единый государственный экзамен, результаты которого ревизовать способен даже компьютер, может чудесно проверить память ребенка. А умение думать? Умение излагать свои мысли? Наверное, создатели ЕГЭ считают эти навыки лишними для жителей XXI века.
Вообще, мне очень не нравится слово "единый" в отношении всего, что касается образования. Мне как-то больше по душе слово "единственный". Потому что жизнь устроена таким образом, что чем больше единых, тем меньше единственных.
Нам упорно кажется, что чем больше цифр и фактов знает ученик — тем лучше. Если мы хотим из всех наших детей воспитать, например, разведчиков — тогда вопросов нет. Разведчику хорошая память просто необходима. Но вряд ли стране нужно так много Штирлицев... А людям иных профессий гораздо важнее умение анализировать, думать, излагать свои мысли. Правда, эти умения с помощью тестов проверить невозможно. Тест, конечно, неплохая штука — он создает иллюзию объективности. К тому же можно на американцев сослаться. Они ведь любят тесты? Чудно! И мы тогда тоже будем их любить — глядишь, от этого наши люди станут не хуже заокеанских.
А вот ректор МГУ Виктор Антонович Садовничий — один из самых ярых противников ЕГЭ — рассказывал мне на эфире "Ночного полета", как он сам поступал в МГУ. На один из вопросов он не смог ответить, потому что в селе Краснопавловка, где он начал свое обучение, а также в городе Горловка, где его продолжил, эти математические темы просто не изучались. Однако уровень размышлений абитуриента так понравился приемной комиссии, что его приняли. Где был бы сейчас один из крупнейших математиков мира и ректор МГУ, если бы вместо собеседования он должен был просто ставить галочки? Вообще, если наша Дума решит окончательно ввести ЕГЭ, то я предлагаю на этом не останавливаться. Надо, чтобы преподавали тоже компьютеры. Зачем нужен этот учитель, который бывает несправедлив, бывает невыспавшийся, бывает даже злой. Пусть компьютер диктует хорошо поставленным голосом то, что надо знать на экзамене, потом выдает тесты, а потом сам их проверяет.
Собственно, эту систему можно ввести и в самой Думе. А то чего они там: ругаются все время, выясняют чего-то, убеждают друг друга... Пусть компьютер хорошо поставленным голосом расскажет суть какого-нибудь нового закона, депутаты поставят плюсики, кто больше поставил — тот и выиграл. И все будет ровно и хорошо. Правда вот, если бы при вступлении в Лицей был ЕГЭ, Пушкин мог бы пролететь: рассеянный был. Эйнштейн вообще бы, наверное, улицу подметал, ибо был двоечником. С Бродским были бы проблемы — он в 15 лет школу бросил, а с 16 начал стихи писать и сделал это основным занятием жизни. Эйнштейн бы обязательно на экзамене по русскому завалился, а Бродский — на математике.
Но зачем нам Пушкин, Эйнштейн и Бродский? Трудно с ними. Они ведь не единые, а единственные. А единственных как проверишь? На мой взгляд, самый главный недостаток ЕГЭ в том, что он закрепляет главенство единых над единственными, зубрилок — над думающими. А в остальном — все здорово. Порядок. Ясность. Объективность. Стройные ряды. Кто там шагает правой? Левой! Левой! Левой!
По-моему, это уже было. Не помню, правда, в каком году. Эх, не сдал бы я ЕГЭ!»
*************************************
Медики обеспокоены тем, что сейчас самочувствие детей хуже, чем ещё 5–7 лет назад, говорит газета «Вечерний Новосибирск» от 30 января. Речь в данном случае идет о здоровье современных школьников, которое, по мнению некоторых чиновников от здравоохранения, восстановить уже невозможно. Дескать, надо начинать с чистого листа, заниматься «новой порослью», малышами до семи лет. Это вроде бы более перспективно.
К одному из лечебных учреждений — к дошкольно-школьному отделению поликлиники детской больницы N 1 – относится свыше 13 тысяч «организованных» ребят из детских садов, школ, детского дома, училищ и техникумов левобережья. Как сказала его заведующая Ольга Бачурина, больше всего среди их подопечных подростков. И у многих пациентов 14–17 лет преобладают заболевания, начавшиеся еще в младшем возрасте.По наблюдению опытного специалиста Людмилы Теребениной — врача школ N 128 и 176, самочувствие у современных ребят несколько хуже, чем 5–7 лет назад. Людмила Васильевна утверждает: абсолютно здоровых детей сейчас просто нет. У двух третей школьников — какие-то хронические недуги, у остальных — отставание роста и веса, а это также считается признаками нездоровья. Но доктор Теребенина не согласна с расхожим мнением, будто главная причина всего этого в нынешних учебных перегрузках. Вернее, она не только в них. По убеждению врача, в повышенной заболеваемости детей виновата, прежде всего, гиподинамия. В школе учащиеся тратят 25–30 процентов своей двигательной активности, остальное надо добирать после занятий. Однако значительная часть детей предпочитает сидеть возле телевизора, компьютера, заниматься настольными играми. Во многих школах спортивные секции закрыты, место игровых площадок во дворах заняли «точечная застройка» или гаражи… Не каждый ребенок пойдет в какой-то спортивный клуб: и далеко, и накладно — ведь в коммерческих секциях надо платить, порой немалые деньги. Вот и получается, что коротают вечера наши школьники возле более доступных экранов. Некоторые родители даже довольны: ребенок сидит дома, не бегает «по подворотням», занят чем-то полезным. И не учитывают неестественность такого детского поведения, его крайний вред для растущего организма.
По словам Ольги Бачуриной, проблемы со здоровьем начинаются еще до школы. У воспитанников детских садов нередко диагностируются нервные заболевания, чаще всего синдром гиперактивности, нарушения осанки, плоскостопие, лор-заболевания, понижение зрения. Оказывается, даже на этом этапе взрослые приучают ребятишек к сидячему образу жизни, не дают им вволю прыгать, бегать и кричать. В первый класс дети приходят более спокойными, но уже с развитыми сколиозом и плоскостопием. Длительная статичная поза, в которой школьники часами пребывают на уроках, требования педагогов: «не вертись!», «не разговаривай!», «слушай учителя!» довершают превращение маленького живчика в малоподвижного субъекта. У подростков нередко появляются головные боли, вызванные скачками артериального давления, близорукость, астигматизм, к которым приводят плохая освещенность классов, многочасовое перенапряжение глаз. Распространенное в подростковой среде курение и употребление пива негативно влияют на состояние сосудов, эти вредные привычки также бывают причинами головных болей и нарушений зрения.
Чем старше становится школьник, тем больше у него болячек. Среднестатистический выпускник, по отзыву Ольги Бачуриной, — это сутулый «очкарик» с близорукостью минус 1–3 диоптрии, с вечно заложенным носом и частыми рецидивами тонзиллита, страдающий хроническим гастритом из-за неправильного, нерегулярного питания… И таких, во всяком случае среди подопечных отделения, немало.
Все мы знаем, как обычно выглядит современная семейная жизнь. Родители в поте лица зарабатывают деньги, думают прежде всего о том, чтобы чадо было накормлено, одето-обуто. Вечным труженикам не до воспитательных бесед со своими отпрысками, они приходят домой «без рук — без ног», сил хватает только на то, чтобы поесть и подремать возле телевизора. Многие детские «как?» и «почему?» по этой причине остаются без ответа… Но даже заботы взрослых об элементарных нуждах детей нередко не достигают цели. Ведь неприсмотренное, предоставленное себе дитя вряд ли подогреет суп, ограничится разрешенным на компьютерные игры часом и наденет на улицу теплые носки. Скорее всего, сделает все наоборот, а на телефонный запрос мамы или папы «честно» ответит, глядя на телевизионный экран, что «уже поел, было вкусно, а сейчас заканчиваю уроки».
Считается, что дети обеспеченных людей все-таки более здоровы и физически развиты, потому что у них больше возможностей для получения своевременной медицинской помощи, хороших лекарств, для занятий спортом и другой профилактики болезней. Так ли это? Специалисты дошкольно-школьного отделения на этот счет имеют особое мнение. Врач Людмила Теребенина не первый год наблюдает за жизнью ребят из благополучных и неблагополучных семей. Она считает, что обеспеченные родители больше контролируют своих чад, внимательнее следят за их здоровьем, при первых же признаках недомогания ведут в поликлинику. То есть фактически чаще обращаются к помощи медицины. Но их младшие также страдают от гиподинамии, они тоже предпочитают компьютер спортивным или музыкальным занятиям. Почему они-то не заинтересованы в «дополнительных»? Скорее всего, сказывается недостаток популярности в обществе, в том числе и в детской среде, здорового образа жизни, нет должной мотивации для того, чтобы следовать ему. У нас пока не очень модно быть сильным, ловким, физически привлекательным. Конечно, если бы такое превращение произошло само собой, то никто от этого не отказался бы. А трудиться, достигая совершенства, мы еще не готовы.
Что касается детей из неблагополучных семей, то, как следует из врачебной практики, они нередко бывают достаточно закаленными и физически крепкими — потому что большую часть дня проводят на улице, неприхотливы в еде и стойко воспринимают разного рода неприятности. Такие ребятишки не обращают внимания на промоченные ноги или на свой сопливый нос и, как ни странно, реже болеют. А может, родители просто не водят их, заболевших, к врачу. Но у детей из этого круга есть определенные психологические проблемы. Для них не существует многих принятых в обществе норм морали. Некоторые берут без спроса то, что плохо лежит, отбирают деньги и вещи у младших, бьют тех, кто слабее.
Взрослея, некоторые дети из неблагополучных семей «обрастают» комплексами. Они начинают страдать из-за своего недостаточного культурного, образовательного, материального уровня. Конечно, часть их, но таких немного, стараются вырваться из своей среды, делают ставку на успехи в учебе, а впоследствии стремятся получить высшее образование, хорошо оплачиваемую работу. Другие замыкаются, злятся на весь мир, находят утешение в алкоголе или наркотиках, пополняют ряды преступного мира…
Многие педагоги и родители никак не хотят согласиться с тем, что нынешние дети по той или иной причине могут стать не лучшей частью общества. И убеждены — им нужно и можно помочь! Это, действительно, так — надо только приложить некоторые усилия. Заведующая отделением Ольга Бачурина напомнила, что третья школьная четверть не случайно считается трудной. В феврале обычно поднимается заболеваемость детей острыми респираторными заболеваниями, гриппом. В это время школьники чаще жалуются на головную боль, на усталость глаз. И дело не только в том, что они много занимаются, и детский организм ослаблен перегрузками. Просто сказывается обычный зимой недостаток физической активности, свежего воздуха, витаминов. И этот дефицит необходимо восполнить. Ольга Львовна с одобрением отозвалась о московском опыте — в некоторых школах учащимся стали выдавать витамины «Ундевит», и дети стали лучше себя чувствовать, лучше учиться. Она высказала пожелание шефам, которые дарят новосибирским школьникам новогодние подарки: хорошим подспорьем были бы и витаминные гостинцы, финансирование оздоровительных мероприятий, например, посещения бассейна.
Кое-что в этом направлении делается. Так, в школе N 176 нашли возможность раздавать витамины «Ревит» и аскорбинку ребятишкам из начальной школы. В прогимназии N 1 есть бассейн, детям делают массаж. В садике N 86 угощают воспитанников фиточаями. Неплохая профилактика заболеваний. Если бы такая забота о здоровье ребят стала повсеместной и более весомой! Дело, как всегда, упирается в недостаток средств…
Особая статья — ЛФК. Ни в одной из десяти школ, прикрепленных к отделению, не организована лечебная физкультура. А ведь она чрезвычайно важна при заболеваниях опорно-двигательного аппарата. По твердому убеждению врачей, с помощью регулярных занятий можно, например, избавить детсадовцев и школьников от нарушений осанки, остановить процесс при развитии сколиоза, плоскостопия. Кстати, у отделения есть свой кабинет ЛФК, где инструктор ведет занятия. Специалисты детского отделения направляют туда десятки пациентов, но к лечебной физкультуре приступают единицы. Или начинают заниматься, а вскоре бросают. Заведующая дошкольно-школьным отделением считает, что занятия ЛФК непосредственно в школах были бы более посещаемыми и эффективными. Но нет ставок инструкторов. Медики обращались в районный отдел образования, искали спонсоров, но воз, как говорится, и ныне там. Обидно, сожалеют школьный врач Людмила Теребенина, ее коллеги, что из-за финансового дефицита не удается осуществить вполне реальные меры по улучшению здоровья многих школьников.
2007