Оклады учителям постоянно повышают, но все равно уровень их доходов ниже средних по стране на 30—40%. На семинаре, состоявшемся в Высшей школе экономики, обсуждалось, как сделать, чтобы и учителя были сыты, и государство не слишком на них разорилось. Рассказывает газета «Московский Комсомолец» от 15 декабря.
Сегодня российские Ушинские и Макаренки нагружают учеников почем зря. Отечественный школяр занимается на 20—25% дольше, чем его европейский сверстник. Но учителя не заинтересованы в снижении нагрузки. Чем больше часов — тем больше денег. Поурочная оплата труда педагогов сложилась в 30-е годы прошлого века и успешно дожила до наших дней. Все говорят о том, что школьники перегружены, но освободить их от лишних уроков нельзя: бедные российские учителя станут еще беднее.
Как образно выразился директор школы №1060 Анатолий Пинский, современная оплата труда учителей направлена на стимулирование производителя услуги, а не на ее потребителя. То есть школьник, может быть, и не нуждается в дополнительных часах, но учителям выгодно давать ему лишние знания! Поэтому, считает Пинский, надо перейти от поурочной оплаты к тарифной. Школьным педагогам необходимо положить оклады, как вузовским преподавателям. Причем нагрузка будет складываться не только из аудиторных часов, но и из внешкольной воспитательной работы.
Предполагается, что учитель в среднем будет обязан давать от 14 до 22 уроков в неделю. Это значительно меньше, чем средняя нагрузка сейчас. Но при этом возрастет внешкольная деятельность учителя (кружки, занятия с отстающими, выезды на экскурсии, работа с родителями и т.д.) Если у педагога в одном полугодии больше аудиторной нагрузки, то ему уменьшат внешкольную деятельность. И наоборот. Таким образом, педагога освободят от урокодательства и позволят больше заниматься воспитанием, что и составляет основу любой педагогической деятельности. Другая мера, призванная стимулировать труд учителя, — нормативное финансирование. “Деньги должны следовать за учеником”, — любит повторять министр образования и науки Андрей Фурсенко. Имеется в виду, что родители будут вправе сами выбирать школу. Сейчас действует “крепостное право”: ученик привязан к своей школе. Даже в Москве, где формально родители могут отдать свое чадо в любую школу, сделать это крайне трудно. Директор школы всегда может сказать, что у него нет свободных мест, и отказать в приеме ненужного ученика.
Если же финансирование привяжут строго к числу учеников, то руководителю школы будет выгодно набирать как можно больше учащихся. Предлагают на каждого ребенка выдавать так называемые образовательные чеки (образовательные ваучеры). С этим чеком родитель приведет любимое чадо в школу. По этому чеку учебному заведению перечислят деньги. Если родителю покажется, что в школе дают не слишком глубокие знания или учителя недостаточно внимательны и вежливы, он сможет перевести своего ребенка в соседнее учебное заведение вместе с ваучером. Поэтому учителям волей-неволей придется избавляться от привычек хамить детям, называть их баранами и оболтусами. Идея просто замечательная, но, к сожалению, мало реализуемая. Ведь большинство школ в России — сельские (45 тыс. из 68 тыс.). Если в деревне всего одно учебное заведение, то выбора у ученика не будет.
«Российская газета»
Были времена, когда отдавали ребенка в школу чуть ли не в восемь лет. Читать он начинал в девять - это воспринималось как норма. Было два года в начале 80-х, когда с уст педагогов и родителей не сходило слово "шестилетки". Тогда эксперимент лопнул: дети начали болеть. Сегодня на слуху - "пятилетки". Да только храбрых родителей и энергичных руководителей это не настораживает. Менталитет изменился: учиться никогда не рано. Итак, учиться никогда не рано. Но все-таки в каком возрасте и как нужно начинать подготовку ребенка к школе? Об этом «Российская газета» от 10 декабря беседует с директором Центра стратегических исследований в дошкольном образовании Института стратегических исследований в образовании доктором психологических наук, профессором Владимиром Кудрявцевым.
«Я сейчас скажу совершенно крамольную вещь: ребенка к школе готовить не надо. В том понимании, к которому мы привыкли: не надо муштровать, тренировать, натаскивать. Но чиновники от образования смотрят на это иначе. Насчет раннего обучения за нас уже побеспокоились. На недавних парламентских слушаниях речь шла о том, чтобы дети в начальную школу шли, как и на Западе, в пять лет. И это на фоне грядущей передачи детских дошкольных образовательных учреждений в ведение местных органов власти. Так что сегодня остро стоит вопрос о сохранении системы отечественного дошкольного образования, которое пытаются лишить статуса самобытной образовательной ступени. Пяти-шестилетних детей хотят загнать в школу, расширенную до масштабов двенадцатилетней "социальной резервации".»
«Да, на Западе мощная система начальных школ. Туда действительно приходят пятилетки. Но кто хотя бы раз побывал в подобной школе, наверняка заметил, что дети и пяти, и шести, и семи лет там воспитываются в режиме игры, свободного творчества, общения, а не постигая учебные дисциплины. А в Японии, кстати, хотят продлить обучение в этом режиме до одиннадцати лет. У нас же школа начинается иногда уже в детском саду. На Западе, кстати, параллельно с начальной школой все-таки работают детские сады, центры детского развития. Все сбалансировано на любые возможности. Потому что изучаются постоянно меняющиеся потребности. Мы же хотим тотально менять систему при невыясненных потребностях, при социальной незащищенности населения. При том что нет государственного стандарта на дошкольное образование. При том что не создан организационный механизм для такого перехода. Похоже, те, кто за это ответствен, об этом не задумываются.»
«В министерстве образования и науки говорят: классы пятилеток должны открываться в детских садах. Но сегодня такие группы существуют во многих школах. Однако медики, физиологи, гигиенисты тщательно изучили работу традиционных детских садов, садов развивающего типа и садов, похожих на те, грядущие 1-2-е классы начальной школы. Результаты настораживающие. У пяти- и шестилетних школьников обнаружены болезни, которые обычно встречаются у людей зрелого возраста. И здесь нелишне вспомнить наш эксперимент 80-х, когда попробовали отдавать детей учиться с шести лет. Картина была такая же плюс нарушения в области психического развития. Это оттого, что у нас в начальной школе доминирует не игра, а "3 + 2". К тому же наш опыт показывает: форсировать школьное "3+2" - самый верный путь сделать так, чтобы ребенок не был готов к школе. Это убьет мотивацию учения. "Экзамены" - нарушение норм. Хотя спрос рождает предложение. Родители ведь нынче норовят чад своих отдавать в школы не простые, а "элитные", из которых, по их мнению, прямая дорожка в Оксфорд или Гарвард. А к такой школе надо готовиться. Вот эта-то "подготовка" чаще всего и оборачивается быстрым угасанием интереса к школьному обучению (уже в первом классе!), школьными неврозами (они молодеют год от года), "выученной беспомощностью" на всю оставшуюся жизнь.»
«И что же делать в этой ситуации? Есть ли "формула успеха"? Есть. И она проста: развивать творческое воображение ребенка. Но как способность не столько познавательную, сколько универсальную. Ведь воображение - не просто выдумывание каких-то новых и необычных образов действительности. Это еще и умение посмотреть на то, что и как ты делаешь, "со стороны", глазами другого человека. Ребенок оседлал палочку и скачет на ней, как на лошадке. При этом он ведь вживается в образ другого человека - наездника. И так везде. А мы идем совсем другим путем. Возникают у ребенка затруднения в рисовании, письме, игре на музыкальном инструменте, выполнении какого-то движения на физкультурном занятии - взрослый ужесточает муштру, заставляет ребенка заново и заново отрабатывать образец. А все дело в том, что ребенок просто не видит себя со стороны, у него нет внутренней опоры - того, что дает творческое воображение. Он в детстве недоиграл. Пытаемся выправлять это в школе - и усугубляем ситуацию. Дети с развитым воображением не бывают эгоцентричными, стеснительными, закомплексованными. Они легко включаются в учебную ситуацию, видя со стороны, что и как надо делать. Ведь их соавторы и советчики - все человечество, пусть они об этом и не догадываются. Дети с развитым воображением жизнерадостны и открыты миру, но вместе с тем очень избирательны и критичны. Прежде всего к самим себе. Воображение избавляет детей да и взрослых от самого страшного - внутреннего одиночества.»
«Новая газета»
На прошлой неделе правительство обсудило «Приоритетные направления развития образования». Рассказывает «Новая газета» от 20 декабря. В школах РФ предлагается ввести 12-летку по схеме: 2+4+4+2. Первые два года — «предшкола», в которой обучение начинается с 5 лет. Далее 4 года начальной школы, 4 года — основной (неполная средняя) и 2 года — старшей (полная средняя). Окончив школу по этой схеме, выпускник имеет возможность поступить в вуз, получив (еще в школе) образовательный ваучер или взяв «в долг» у государства. Но если начинания министерства будут реализованы, то в ближайшие годы бесплатного образования, скорее всего, не станет. Не только вузы, но и обычные школы смогут вполне официально брать деньги за обучение, — об этом заявил министр образования.
Нынешняя концепция — плод полугодовых размышлений Министерства образования. Министр Фурсенко, прежде далекий от проблем школ и вузов, после назначения взял «тайм-аут»: разобраться в текущих противоречиях и ошибках своих предшественников. Пока министр молчал, реформой образования активно занялись другие ведомства. Для начала свои поправки предложило Министерство финансов. «Образование, как и экономика, должно быть экономным», — рассудили там и поспешили избавить государство от всяких социальных гарантий в отношении обучающих и обучаемых. В июле из Закона об образовании были исключены пункты о государственных гарантиях приоритетности образования (10% от ВВП), об освобождении образовательных учреждений от налогов и многие другие. Кроме того, высшие учебные заведения (а также профтехучилища) перестали финансироваться из федерального бюджета и перешли в ведение регионов. Осенью свою лепту внесло и Министерство экономического развития и торговли. По заданию МЭРТа Министерство образования разделит вузы на две категории: часть останется государственными учреждениями, часть станет «автономными организациями». Первая категория будет получать деньги из бюджета в прежних объемах, второй финансирование будет урезано (если вообще сохранится).
Теперь настал черед образовательным чиновникам принять участие в грядущих преобразованиях. Бухгалтерский подход оказался соблазнительным и для профильного министерства. Введение двенадцатилетнего образования чиновники объясняют повышенными нагрузками в существующей школе. «Перегрузка российских школьников по сравнению с западными странами — 20—25 процентов… Нагрузка запредельная и не всегда эффективная», — заявил после заседания правительства министр Фурсенко. И рассказал о способах борьбы с «неэффективной нагрузкой». Базовый учебный план, определяющий количество уроков в неделю на одного школьника, будет сокращен. Дети станут учиться меньше. «Позвольте, — возразят многие родители. — Наши дети должны углубленно заниматься математикой, учить второй язык». Такая возможность сохранится, но, судя по всему, станет доступна только ученикам из обеспеченных семей. «Наша задача — это предоставить легальную возможность на всех уровнях образования людям платить деньги там, где они считают, что они хотят получить что-то дополнительное сверх того, что оплачивает государство», — сказал Фурсенко. Получается, дело вовсе не в том, чтобы сократить расписание на двадцать пять процентов! Просто некоторые предметы станут «дополнительными», а значит, за них надо будет заплатить.
Повышение оплаты учительского труда — так уж получилось — опять не вошло в круг приоритетных задач. И у директоров школ опять будет велик соблазн сохранить педагогические кадры за счет родительского кошелька. Тревожит и содержательная часть грядущих изменений. Ведь двенадцатилетка, и профильное обучение, и ЕГЭ неоднократно подвергались критике с самых разных сторон. Складывается такое впечатление, что дискуссии прошлых лет нынешнее руководство образования намеренно проигнорировало. Неслучайно, видимо, разработку документа сравнивали с заговором: авторы «Направлений» до сих пор неизвестны, а общественность допущена к обсуждению не была.
«Труд»
О Ваганове в Краснодарском крае ходят легенды. Дескать, это изобретатель парты, за которой дети учатся... стоя. А еще у него на уроках лежат. И даже те, кто вызван к доске, могут прилечь на специальную кушетку. Николай Ваганов, по специальности врач-невропатолог, при советской власти был в Геленджике медицинским чиновником. А 12 лет назад вернулся к врачебной практике - возглавил детский костно-туберкулезный санаторий и сумел поднять его почти из руин. Рассказывает газета «Труд» №240.
«Наш санаторий - одно из первых детских лечебных заведений в стране. Он открылся еще до революции, в 1913 году, - рассказывает Ваганов. - В те годы костный туберкулез был настоящим бедствием. Средств на лечение не хватало, и дети пытались заработать сами. Вырезали из бумаги белые ромашки, а потом в Екатеринодаре, как тогда назывался Краснодар, дарили их прохожим. Люди взамен давали деньги - кто сколько мог. Эта символическая акция получила название "Белая ромашка". С тех пор некоторые старожилы так и зовут наш санаторий, хотя туберкулез мы давно не лечим».
Сейчас здесь лечат нарушения опорно-двигательных функций, а детей с подобными проблемами - большинство. Найти малыша с абсолютно здоровым позвоночником сейчас практически невозможно. А вот санаториев, где борются с такого рода недугами, насчитывается по всей стране не более десятка. Поэтому попасть сюда сложно. В очереди порой приходится стоять несколько лет. Глядя на веселых, жизнерадостных малышей и не подумаешь, что они серьезно больны. Ваганов объясняет: чтобы достичь желаемого эффекта, детям приходится делать не менее 10 тысяч движений в сутки. Лечебная гимнастика, массаж, электростимуляция мышц, йодобромные ванны, сырье для которых достают с глубины в две тысячи метров и специально везут сюда за 200 километров, парафин, свето- и теплолечение, лазерная терапия - все это необходимо маленьким пациентам для того, чтобы почувствовать себя здоровыми. Хотя полностью вылечить нарушение осанки удается крайне редко.
«А все потому, что диагностируется сколиоз очень поздно, - сокрушается Ваганов. - Между тем у 90 процентов детей есть предрасположенность к дефекту осанки. Уже в роддоме это можно определить и принять меры. Но, к сожалению, этого почти не делается». Как считают специалисты, детям с подобными проблемами вредно сидеть за обычный партой. Поэтому учатся они... лежа. Учитель рассказывал про климат Австралии, а ребята совсем по-домашнему лежали на матрасах. В другом классе они стояли за удивительными столиками, чем-то напоминающими кафедру проповедника. Оказывается, ортопедическую парту изобрел сам Ваганов, запатентовал ее и теперь мечтает оборудовать такими все краснодарские школы. Ее высота варьируется в зависимости от роста ребенка, так что локти всегда лежат на поверхности, а позвоночник автоматически выравнивается. Ноу-хау Ваганова уже заинтересовались иностранные медики, предложили продать патент вместе с правом выпуска таких парт. Но он все надеется, что на его разработки обратят внимание чиновники из родного Минздрава. И борется с оттоком кадров. «Тяжело, - признается Ваганов. - У врача зарплата 1600 рублей, медсестра получает не больше 1400. Придумываю какие-то дополнительные ставки, оформляю их уборщицами, санитарками... Но это же унизительно. Как удержать уникальных специалистов? Конечно, свое дело они любят, но и жить им как-то надо. Вот и думаю иногда: может, пора нам белые ромашки вырезать?»
2004