Обзор российской образовательной прессы

 

Обсуждая новый законопроект «Об образовании», самое время задуматься, чему же все-таки учат в нашей школе. В рейтинге способностей учащихся Россия – в конце четвертого десятка. О проблеме – газета «Известия» от 20 декабря в статье «Знаем хорошо, умеем плохо».

 

Тесты Международной программы по оценке достижений учащихся (PISA), которые проводятся Организацией экономического сотрудничества и развития (ОЭСР), считаются одним из самых авторитетных исследований качества образования в мире. Главный объект исследования – 15-летние школьники. Цель программы – не просто оценить уровень знаний, полученных в школе, а выяснить, насколько успешно подростки могут применять эти знания в жизни. И вот с этим, как показывают данные-2009, у наших школьников самые большие проблемы. PISA исследует уровень знаний в трех главных сферах: грамотность чтения, естественнонаучная и математическая грамотность. Средний балл стран ОЭСР – по читательской грамотности – 493 по 1000-балльной шкале. Российские ребята с 459 баллами занимают 41-43-е места между Дубаем и Чили. По математической грамотности Россия занимает 38-40-е места (468 баллов), по естественнонаучной – 37-40-е (478 баллов). Ни в той, ни в другой сфере никакой существенной динамики за последние девять лет не наблюдается.

Для России ее результат – повод для серьезного анализа. Галина Ковалева, директор Центра оценки качества образования, обеспечивавшего проведение тестов в России, уверена, что «нужно рассматривать проблему в комплексе». По ее мнению, «российское образование дает хорошие результаты в предметных областях, то есть знания у наших детей есть, но нет умения использовать их в жизни». Второй не менее важный вывод из исследования касается конкурентоспособности страны в целом. Результаты исследования показали, что большинство российских учащихся находятся на так называемом втором уровне знаний, который касается самых элементарных житейских ситуаций. Тогда как в странах ОЭСР преобладают 3-й и 4-й уровни знаний, с которых, собственно, и начинается самообразование. Сразу напрашивается вывод о слабости российской системы образования. Но, оказывается, не все так просто. По результатам других исследований, которые определяют уровень достижений учащихся начальных классов, Россия действительно впереди планеты всей, стабильно занимая первые места. А вот дальше – провал. В минувшем апреле Центр оценки качества образования провел специальное исследование на эту тему, чтобы понять, как меняется уровень работы с текстом в 4-м, 6-м и 9-м классах. Выяснилось, что результаты 4-х и 6-х классов почти не отличаются между собой, а в 9-м наблюдается лишь незначительный прирост.

 

Получается, за пять лет после начальной школы ребенок почти не учится работать с текстом, анализировать информацию и использовать ее для того, чтобы учиться дальше. «На мой взгляд, это происходит потому, что от одного учителя, дающего целостную систему взглядов на мир, ребенок переходит сразу ко многим учителям, каждый из которых старается «впихнуть» в него как можно больше знаний по своему предмету», – считает Галина Ковалева. Это не столько вина учителей, сколько общая проблема российской системы образования, главная задача которой – дать ученикам массу знаний. В результате школьные программы перегружены, а ученики просто не успевают освоить все предметы, не говоря уже о развитии самостоятельности мышления. В итоге, как выразилась Галина Ковалева, получается «выученная беспомощность», когда знания вроде есть, а пользоваться ими не научились.

Во всем мире к результатам тестов PISA относятся очень серьезно, часто воспринимая их как повод для реформы системы образования. За последние несколько лет 13 стран значительно улучшили свои показатели. Например, Чили поднялась на 50 пунктов и почти догнала Россию. А в Великобритании попросту закрывают школу, если она три раза подряд дает плохие результаты по тестам. В России же исследования PISA не то чтобы игнорируют, но и особо в расчет не принимают. Правда, на этот раз опубликование результатов удачно совпало с общественным обсуждением нового законопроекта «Об образовании», который вскоре должен быть внесен в Думу. Кроме того, в Министерстве образования и науки разрабатывается новый стандарт для средней школы. Именно по этим документам предстоит жить российской школе в ближайшие годы. Будет ли в них учтено сегодняшнее место нашей системы образования в международном рейтинге? Пока вопрос открыт.

 

 

 

Комитет Государственной Думы по культуре провел «круглый стол» «О совершенствовании законодательного регулирования образования в сфере культуры и искусства». Одной из главных тем обсуждения была проблема статуса дет­ских школ искусств. А если точнее, то его отсутствия. Рассказывает «Парламентская газета» от 17 декабря в заметке «Лишенные статуса».

 

Председатель Комитета Государственной Думы по культуре Григорий Ивлиев, открывая заседание «круглого стола», проинформировал, что в стране насчитывается 5402 детские школы искусств (ДШИ). В них работают почти 125 тысяч преподавателей и обучаются около 1,5 миллиона детей. Еще два с половиной года назад в стране была принята концепция развития художественного образования. Но она так и осталась нереализованной. Прошлым летом Комитет Государственной Думы по культуре внес три законопроекта, направленных на совершенствование художественного образования. Один из них закрепляет правовой статус за ДШИ. Дело в том, что сегодня они приравниваются к обычным «кружкам» в домах творчества и являются учреждениями дополнительного образования. Как считает Григорий Ивлиев, такие «кружки» должны быть. Они также позволяют детям раскрыть свои творческие задатки. Но ДШИ нужно придать другой статус – учреждений дополнительного предпрофессионального образования, где реализуются специальные программы, способствующие не только творческому развитию личности, но и закладывающие основу профессии – музыканта, художника, исполнителя.

В ДШИ, как предлагает законопроект, будет проводиться обязательная итоговая аттестация учащихся, на основании которой выдадут свидетельство об освоении соответствующих образовательных программ.

Многих собравшихся волновал финансовый вопрос – найдутся ли в бюджете деньги на столь масштабные реконструкции в образовании? Григорий Ивлиев пояснил, что для оказания ДШИ государственной поддержки предлагается выделять субвенции местным бюджетам. Представителям Комитета Государственной Думы по культуре приходилось настойчиво убеждать собравшихся в нужности подготовленного законопроекта. Он пока не находит поддержки в Министерстве образования и науки.

 

 

Современное качество вузовского образования зачастую подвергается критике. Да и сами студенты стремятся получить не знания, а диплом. Для того чтобы мотивировать их к активному участию в процессе обучения, а не зубрить предметы от сессии к сессии, была разработана рейтинговая система оценок. Насколько эффективно она действует и как помогает выпускникам после окончания вуза? Подробности – в статье «Рейтинги заставят студентов подтянуться», опубликованной в газете «Московский Комсомолец» от 20 декабря.

 

Сама рейтинговая система оценки знаний студентов – это целый комплекс организационных, учебных и контрольных мероприятий. Главными ее отличительными особенностями являются: непрерывный мониторинг преподавателями успеваемости студентов, десятибалльная шкала оценки и развитие самостоятельного мышления при выполнении индивидуальных заданий. Очень важно, что при рейтинговой системе итоговая оценка ставится не за сдачу лишь экзамена по дисциплине, а за работу в течение всего семестра. Такие меры заставляют студентов не прогуливать лекции и семинары, а также дополнительно серьезно заниматься дома.

Профессионалы в области образования заявляют, что благодаря этим мерам снижается роль случайных факторов при сдаче экзаменов и зачетов. То есть у преподавателя уже нет шансов занизить оценку на экзамене, ведь итоговый результат складывается из суммы всех полученных баллов за семестр. Получается, что при такой системе и получить «пятерку» уже не получится, просто зазубрив предмет за ночь: студенту нужно получать баллы и на лекциях, и на семинарах, и за выполнение домашних заданий, и на экзамене или зачете.

Рассказывает проректор по учебной работе РЭУ им. Плеханова Леонид Брагин: «Поэтапное внедрение рейтинговой системы оценки ведется уже два года. На ряде факультетов мы также перешли на модульное обучение, когда сессия у ребят проходит не два раза в год, как обычно, а четыре. Благодаря рейтингам студенты мотивированы на систематическое обучение в течение всего семестра: их итоговая оценка складывается из баллов, полученных на занятиях, защиты курсовых и самого экзамена или зачета. Вклад текущего контроля в рейтинговую оценку знаний по дисциплине может достигать 70 процентов. Такая система эффективнее традиционной: улучшает мотивацию обучения студентов, ребята начинают соревноваться между собой, и увеличиваются объем и значение самостоятельной работы, что в полной мере отвечает требованиям стандартов образования третьего поколения, в которых сокращаются аудиторные часы.

Вузы переходят на рейтинговую систему оценки для того, чтобы улучшить качество образования и сделать студентов более мобильными. Например, в нашем университете в год по обмену уезжают учиться за рубеж около 250 студентов. Ребята занимаются в вузах-партнерах и по итогам обучения получают 2 или 3 диплома международного образца. Если оценки выставляются по рейтинговой системе, то их очень легко перевести с помощью таблиц как в традиционную – пятибалльную, так и в международную – буквенную. Специалисты заявляют, что успеваемость студентов с введением рейтинговой системы улучшается, потому что ребята находятся под постоянным контролем, а их знания формируются на регулярной системной основе».

 

 

 

Интеллектуальный потенциал населения определяет конкурентоспособность страны в мире. Поэтому качественное образование становится проблемой стратегической. От ее решения будет зависеть и развитие экономики знаний в противовес экономике трубы. Может ли образование быть платным? Что нужно сделать, чтобы образование стало социальным лифтом? Сколько денег нужно образованию? Могут ли решаться проблемы в образовании, пока они не решены в стране? Готово ли общество добиваться улучшения образования? В Горбачев-фонде прошел круглый стол, посвященный проблемам образования, сообщает «Новая газета» от 20 декабря в заметке «Знак неравенства».

 

Открывая встречу, Михаил Горбачев напомнил: то, что происходит сейчас с образованием, – это уже размывание фундамента. Одна из самых горячих тем – воспроизводство системой образования неравенства, существующего в нашем обществе.  «Не получается! – констатировал Давид Константиновский, руководитель Центра социологии образования, науки и культуры РАН. – Неравенство закладывается с самой начальной ступени образования». Первый этап – недоступность детского сада, который мог бы выравнивать уровень подготовки детей перед школой. Затем школы с очень разным качеством образования и, соответственно, с различным социальным составом.

Участники круглого стола пришли к выводу, что переменами движет бухгалтерский подход: решаются не содержательные, не социальные, не собственно образовательные, а только экономические проблемы. Хотя сиюминутная экономия на образовании – это значительные потери в будущем. Известно, что вкладывать в образование экономически целесообразно! «Один доллар, вложенный в дошкольника, дает в будущем прибыль в 21 доллар. Один доллар, вложенный в студента университета, дает 4 доллара», – констатировал уполномоченный по правам ребенка в Москве Евгений Бунимович. Но в России такая зависимость, работающая в странах, где есть спрос на высококвалифицированную рабочую силу, не действует. Почему – объяснил профессор Александр Аузан, президент Института национального проекта: «Я на своем семинаре в МГУ спрашиваю студентов: где вы себя видите через четыре года? И слышу ответы: в Германии, Ирландии, США… Экономика трубы не требует мозгов».

Директор 45-й московской гимназии Михаил Шнейдер рассказал, что сейчас в Москве ликвидируются бюджетные доплаты, которые имели гимназии за гимназический компонент. На собрании родителям предложили доплачивать за то, что предлагается сейчас отменить. Родители отказались: они согласны получить от школы то, что останется, а деньги отдавать репетиторам за подготовку своего ребенка к ЕГЭ.  А начинать все равно надо с учителя. Зарплата большинства российских учителей – 8-9 тыс. рублей. Это значит, что работать учителем может только фанатик или женщина, которую содержит муж.

 

 

 

Круглый стол, посвященный теме места России в мировом образовательном пространстве, прошел в Высшей школе экономики (ГУ). Россия исключена из глобальной дискуссии о развитии образования, сошлись во мнении выступающие – медийные лица из числа вузовской общественности. Только правильно ли это? Рассказывает «Независимая газета» от 14 декабря в статье «Место на мировом рынке знаний».

 

В 1962 году было проведено первое исследование качества школьного образования в 12 странах мира. Затем последовали другие. Исследование PISA разрушило миф о школьном образовании России, Германии и еще ряда стран, гордившихся своими академическими успехами. Но… «В Германии после того, как в 2001 году страна заняла в списке PISA 38-е место, прошла даже специальная сессия парламента, а министр образования ушел в отставку, – вспомнил Исаак Фрумин, – а в России за 10 лет никаких серьезных сдвигов не произошло». Что касается высшего образования, то здесь «правила движения» диктуют глобальные рейтинги образовательных учреждений. Но вместо того чтобы анализировать, почему наши университеты не занимают в рейтингах высоких мест, делаются попытки уличить авторов исследований в том, что они что-то неправильно посчитали.

Сегодня для России есть три варианта поиска своего места в «глобальном мире»: продолжать игнорировать процессы глобализации, «активно догонять» – обозначить свое присутствие на заседаниях международных комитетов в виде «младших братьев», а также предлагать свои темы для обсуждения на глобальной повестке дня. Но последнее может случиться только тогда, когда ньюсмейкеры перестанут рассматривать национальную систему образования как нечто изолированное от мира. «Если раньше говорили, что самое страшное – утечка мозгов, – уверен президент фонда «Новая Евразия» Андрей Кортунов, – то сегодня есть опасения, что глобализация деформирует национальную систему образования».

Объем мирового рынка образовательных услуг составляет сегодня около 40-45 млрд долл. Из них 40% рынка контролируют США. Активные участники процесса – Великобритания, Канада, Австралия, Новая Зеландия, страны Восточной и Юго-Восточной Азии... И этот рынок не регулируется. Государства-экспортеры не несут никакой ответственности за деятельность своих отдельных организаций. Следующая тенденция заключается в том, что количество экспортеров образовательных услуг ежегодно растет. Пример Китая. Основными импортерами остаются Латинская Америка и Африка. Россия как экспортер контролирует лишь 1-1,5% рынка, и вряд ли эта ситуация изменится в ближайшее время.

 

 «Для включения в мировой образовательный рынок есть три стратегии, – считает Андрей Кортунов, – активное содействие развитию институциональных форм сотрудничества (открытию кампусов и прочего), протекционизм и нейтральное отношение». Опыт последних лет показывает, что успешнее действуют те страны, которые используют первую стратегию (Китай, Малайзия, Сингапур, Филиппины, даже Польша). Пример протекционизма Андрей Кортунов иллюстрирует Индией. Там 20 лет назад Ассоциация индийских университетов запретила открытие кампусов иностранных вузов, франчайзинг. И... система образования Индии существенно просела. «Наиболее подходящая стратегия для России в будущем, – подытожил Андрей Кортунов, – найти свою нишу на рынке образовательных услуг». Причем РФ стоит заняться подготовкой не бакалавров, как это делают в Австралии и Новой Зеландии, а магистрантов. Одним словом, создать такой пакет образовательных услуг, который бы готовился под ключ по заказу иностранных университетов. Допустим, сегодня идут по пути стажировки российских студентов- химиков в Манчестере и Бирмингеме, а можно создать в Англии лабораторию с «зеркальным отражением» в России, которая будет работать на отечественную науку и образование, считает Кортунов. Но для начала страна должна как минимум четко упорядочить ступени высшего образования.

 

 

 

95 процентов выпускников крупнейшей в России школы-интерната для народов Севера поступают в вузы. Можно ли на оленях «доехать» до новых образовательных стандартов? Как сдают ЕГЭ за полярным кругом? Какое образование хотят получить дети кочевников? Об этом – статья «Улетел в школу», опубликованная в «Российской газете» от 21 декабря.

 

Как учить детей, чьи родители постоянно перемещаются с места на место? В некоторых регионах, например в Якутии, эту проблему решают так называемые кочевые школы. Учитель в определенные дни прилетает в стойбище, где в отдельный чум собираются дети нескольких семей. Но, по мнению главы Ямальского района ЯНАО Андрея Нестерука, проблема в том, что у них слишком большие территории, слишком активная мобильность оленеводов. Выход – школы-интернаты в райцентрах, куда привозят из тундры детей школьного возраста. На все 11 лет учебы.

Ямальская школа-интернат в Яр-Сале – самая большая в России школа для детей кочевников. Работает уже 78 лет. Сегодня здесь учится 1241 человек, и почти половина из них – 608 ребят – приехали из тундры. Школа большая, в три этажа, и в ней есть все необходимое: 33 учебных кабинета, 170 компьютеров, спортзал, столовая, где всех ребят кормят бесплатными обедами (50 рублей на ученика). Есть химическая, физическая и биологическая лаборатории, а с 2004 года работает приемная земная станция, которая обеспечивает школе бесплатный прием входящей информации сайта Минобрнауки. Детей из тундры – а иногда это сразу по 6-10 братьев и сестер – привозят за счет местного бюджета: на вертолетах или на огромных машинах-вездеходах. Для них в школе – целый жилой этаж, где дети из одного рода живут в отдельном блоке, вместе. Так педагоги и воспитатели сглаживают стресс от переезда.

«В 30-е годы прошлого века, когда появились первые подобные школы, детям в интернате запрещали говорить на родном языке – все учили только русский, – рассказывает директор Ямальской школы-интерната Николай Шемякин. – Сегодняшним школьникам русский и родной язык преподают поровну: пять уроков родного, как правило ненецкого, языка и пять – русского». К третьему классу дети тундры уже вполне адаптированы и могут свободно разговаривать и играть со сверстниками. Но в первое время, по словам педагогов, им, конечно, нужна особая подготовка: все в школе их пугает. Ведь за 6-7 лет кочевой жизни они не видели ни дома в современном понимании, ни телевизора, ни даже теплого туалета. Они практически не говорят на русском языке, хотя родители многих общаются на нем вполне свободно. Но – между собой. С сыном или дочкой в чуме говорят на языке предков. «Сегодня обратно в стойбища после 11 лет учебы в школе возвращаются около 17 процентов наших учеников, – приводит статистику Николай Гаврилович. – С каждым годом этот процент сокращается. Дети узнают о своих возможностях, начинают видеть перспективы».

 

В вузы из Ямальского интерната в этом году поступили 95 процентов выпускников. Кстати, результаты ЕГЭ по школе на уровне крупных городов России: самый высокий балл – 87, самый низкий – 50. Учатся в Тюмени, Москве, Санкт-Петербурге, Нижнем Новгороде, Кургане, Омске. У многих ребят есть возможность получить дотацию на учебу: местные власти практикуют такую поддержку, но при условии, что молодой специалист потом вернется работать в родной округ. Поступают на таможенное дело – в Курганский институт, на врачей – в Тюменскую академию, на педагогов – в Тобольскую академию. Все это прекрасно. Но ученые-этнологи бьют тревогу. Хотя школы делают все возможное, чтобы помочь ребенку встать на ноги и реализоваться во взрослой жизни, они отрывают их от этнической среды, от корней. Профессия родителей – оленевод – одна из самых сложных. Здесь многие вещи впитываются, что называется, с молоком матери. Оторви ребенка от тундры надолго – он теряет с ней связь, ту самую, древнюю, перестает слышать «голос предков». Отключается чутье оленевода, механизм ориентации и выживания в тундре. В школе же навыки кочевой жизни уходят. Многие ребята так и не привыкают к жизни в городе, но и тундра для них уже как чужая. Повзрослев, они пополняют армию безработных. Парадокс.

Где выход? Похоже, его нашла писательница, выпускница одного из интернатов Анна Некраги. В ее школе учатся дети, по разным причинам оставшиеся без родителей. «Штаб» школы – яркий сине-желтый дощатый домик – находится в поселке Лаборовая. Зимой ребята учатся там и периодически выезжают в тундру. А летом их вывозят в специальный лагерь, где промысловики-оленеводы учат школьников всем премудростям. Возможно, именно этот опыт и нужно развивать в крае.