"Российская газета"
Ректоры более ста вузов Москвы собрались в МГТУ им. Баумана, чтобы обсудить проблемы высшего образования столицы, сообщает "Российская газета" от 5 декабря. Одной из наиболее ярких примет уходящего года стал заметно увеличившийся конкурс в московские вузы. Одновременно выросло и количество иногородних студентов: около четверти всех учащихся - из провинции. Всего же в Москве сегодня 660 тысяч будущих специалистов, бакалавров, магистров.
Ректоры высказались против государственных именных финансовых обязательств (ГИФО), введение которых, по их мнению, приведет к тому, что все высшее образование в России станет платным. Беспокоит руководителей вузов и возможная смена статуса вузов: вместо образовательного учреждения их предлагают сделать образовательными организациями. Это не просто смена вывески, но и весьма болезненные структурные перемены. В этом случае вузам может грозить даже банкротство.
Ректоры весьма эмоционально обсуждали присоединение России к Болонскому процессу. Россия в сентябре подписала Болонскую декларацию и теперь вместе с еще 40 странами Европы движется по пути к единому европейскому образовательному пространству. Ректор МГУ Виктор Садовничий предостерег от поспешных решений. По его мнению, Европа только выиграет от единого рынка труда, а вот мы можем и проиграть. Нельзя забывать о главном козыре нашего образования - его фундаментальности. Ректор Финансовой академии при Правительстве РФ Алла Грязнова и другие ректоры с тревогой говорили о положении в московских общежитиях. Пожар в РУДН и последовавшие за ним проверки выявили здесь серьезные недостатки. Финансируются общежития очень скромно: на них идет не более 30 процентов бюджетов вузов. Алла Грязнова предложила создавать межвузовские студенческие городки - как паллиатив создавшемуся положению с общежитиями в Москве.
"Труд"
Газета "Труд" от 6 декабря продолжает тему российского высшего образования. "Наша страна, по праву гордящаяся своей высшей школой, на международном образовательном рынке выглядит довольно бледно, - считает газета. Если взглянуть на мировые рейтинги вузов, то в первой десятке можно увидеть Принстонский и Гарвардский университеты, Сорбонну, Оксфорд, Кембридж. Признанных лидеров российского высшего образования в этом списке вы не найдете".
Причина столь прохладного отношения к нам со стороны зарубежных составителей рейтингов кроется вовсе не в уровне вузовского обучения. Он даже при постоянном дефиците бюджетного финансирования продолжает оставаться очень высоким. Дело в жесточайшей рыночной конкуренции. Образование - настоящая золотая жила для тех, кто берется извлекать из него не только духовные, но и материальные плоды. Ведущие американские и европейские вузы зарабатывают огромные деньги, привлекая на учебу молодежь из разных стран мира. К примеру, Соединенные Штаты на экспорте образования ежегодно зарабатывают14 миллиардов долларов.
России до таких масштабов далеко: доход от 90 тысяч иностранных студентов, стажеров и аспирантов, обучающихся в настоящее время в федеральных и региональных вузах, составляет примерно 150 миллионов долларов в год. Такая сумма для страны, имеющей мощный научный, интеллектуальный и образовательный ресурс, явно недостаточна. Министерство образования РФ начало разработку конкретных мер, которые позволят значительно расширить прием в наши вузы студентов из-за рубежа. В качестве "маяка" уже озвучена сумма, которую Россия вполне могла бы зарабатывать на обучении иностранцев, - 4 миллиарда долларов в год, то есть в 20 с лишним раз больше, чем сейчас. Разумеется, это произойдет, как выразился в беседе с журналистами зам.министра образования Никита Банцекин, "через обозримый период времени".
Чтобы сделать образование в России привлекательным для чужестранцев, первым делом придется привести в порядок студенческие аудитории и общежития, которые сейчас пугают даже привычных ко всему россиян. Кроме того, нужно будет адаптировать образовательные программы к требованиям и возможностям иностранных студентов, наладить связи с зарубежными вузами. Российским преподавателям придется совершенствовать свое знание иностранных языков и более активно знакомиться с западной учебной литературой. Всему этому во многом будет способствовать присоединение нашей страны к Болонской конвенции.
"Аргументы и Факты. Семейный совет"
В проекте нового школьного учебного плана предусмотрено уменьшение вдвое часов на биологию и географию. Разночинный народ дружно дискутирует, хорошо это или плохо. При этом спорщики как-то забывают о главном. О том, что давно пора резать все. О проблеме загруженности школьников - газета "Аргументы и Факты. Семейный совет" №23.
Последними, впрочем, как и предыдущими, гигиеническим требованиям к условиям обучения в общеобразовательных учреждениях (СанПиН 2.4.2. 1178-02) установлены совершенно неподъемные нормы учебной нагрузки школьников: от 22 часов в неделю "в началке" до 36 для старшеклассников. Нетрудно посчитать, что вкупе с домашними заданиями, которые даются с расчетом их выполнения в пределах 1,5 часа во 2-м классе и 4-х часов - в старших, общая учебная нагрузка десяти- и одиннадцатиклассников составляет почти 60 часов в неделю. Сравните это с узаконенной КЗоТом рабочей неделей для взрослых и станет ясно, почему из каждых 10 выпускников "практически здоров" только один. И это при том, что всем прекрасно известны требования специалистов Института возрастной физиологии Российской академии образования и НИИ гигиены и профилактики заболеваний детей и подростков. Они утверждают, что все виды учебных занятий, включая факультативные, у первоклашек не должны занимать более 15 часов в неделю и никаких домашних заданий. А в старших классах предел - 25 часов при 15-недельных часах на самоподготовку.
Все равно все выпускники - неучи, даже отличники и медалисты, не говоря уж об остальных обладателях аттестатов зрелости, считает автор материала Александр Коровицын, директор школы "Колледж XXI". Нет, не исключено, что они и помнят, чем, к примеру, кольчатые черви отличаются от ленточных, основное свойство первообразной или приемы изображения Грибоедовым фамусовского общества. Они, наверное, знают и закон Архимеда, и что ветер дует совсем не от того, что деревья качаются. И могут выполнить тождественные преобразования или найти на карте вулкан Попокатепетль и озеро Титикака. Только цена этим школьным знаниям, умениям, навыкам в реальной жизни - большой ноль. А если принять во внимание связанные со школой издержки в здоровье, то ноль с минусом.
В некоторых, не самых отсталых, странах это понимают. Поэтому, скажем, в Израиле, для того чтобы получить аттестат зрелости, достаточно сдать всего три предмета: два языка, родной и английский, и одно Святое писание. Причем две трети выпускников не получают даже такого, по нашим меркам, совсем "убогого" документа. И не потому, что не могут. Просто здоровье дороже. А мы, вместо того чтобы заниматься развитием способностей и укреплением здоровья ребенка, вынуждены "грузить" в неокрепшие головы ту самую знаменитую "сумму знаний, выработанных человечеством", без которой известно, кем нельзя стать. И остается в итоге "засуммированный" школьник без главного: твердо усвоенных общеинтеллектуальных и потому постоянно востребованных в жизни навыков. Ну, не умеет он, покидая школу, толком анализировать, обобщать, выделять главное, сравнивать. Не способен к самоконтролю и ориентированию в нестандартной ситуации. А без этого - ой как тяжело. Особенно теперь, когда система не то что "не тянет за уши", а скорее, наоборот, "утопить" норовит. И получается, что единственное, к чему нынешние наши выпускники худо-бедно готовы, так это к продолжению учебы в вузе. И непопадание туда ребенка, особенно мальчика, становится семейной трагедией. А что вуз?
Все знают, что вузовские программы вступительных испытаний соответствуют школьным чисто декларативно. И не только по содержанию, но теперь и количественно. Вот этим летом Департамент образовательных программ профессионального образования Минобразования "упорядочил" перечень вступительных испытаний в зависимости от направления подготовки студента. Теперь выпускник будет твердо знать, что если он идет в сельскохозяйственный вуз, то сдавать ему придется русский язык, биологию и химию. И не важно, что это институт декоративного цветоводства или ветеринарная академия.
Всего направлений подготовки, без учета военных и культурных, четырнадцать. Русский язык надо сдавать всегда. Биология фигурирует в восьми направлениях. Причем в четырех: медицинском, психологическом, спортивном и сельскохозяйственном обязательно. На естественнонаучном, педагогическом, технологическом и экономическом направлениях подготовки экзамен по биологии может быть на соответствующих профильных факультетах.
Впереди в этом смысле только математика. Она фигурирует в 11-ти группах специальностей. География и физика представлены в семи. Химия - в шести. А вот история уже в четырех, а литература - и вовсе в трех. А школьный курс по каким предметам урезать собираются? Вспомнили? Так что это? Мощные пробивные способности "историко-литературного" лобби? Несогласованность действий двух департаментов министерства? Недоработка курирующего их замминистра? Или "козни" штампующих учебные пособия издательств? Во всем этом ясно одно. Что родителям опять придется платить. Теперь - за репетиторов по усеченным предметам. Ведь в отличие от гуманитарных гимназий, упирающих как раз на нетронутые историю с литературой, школы с углубленным изучением биологии, не говоря уж о географии, во всей России можно пересчитать по пальцам.
"Семья"
"Дорогие читатели, вы вряд ли имеете стремление знакомиться с уголовным законодательством" - обращается к своим собеседникам газета "Семья" №50. И к суду мы относимся опасливо, для большинства из нас само это слово связывается с грозным неотвратимым наказанием, "тюрьмой", позором. А то и несправедливостью. А среди подсудимых - подростки. Юный нарушитель закона - совсем не то, что уголовник-рецидивист, к нему бы иной подход нужен. А кодекс - один на всех. И место в суде что для того, что для другого тоже одно - в зарешеченной клетке. Осудили подростка и - в колонию (их нынче стыдливо называют воспитательными), для тех, кто поменьше, дорога в "спецшколу". А дальше?
После освобождения - уже в первые три года - повторные преступления совершают до 45% бывших воспитанников воспитательных колоний и 50% выпускников спецшкол (куда ребятишки попадают уже в 11 лет). Для сравнения: те, кого направили в "спецзаведение", но кто туда не смог попасть (чаще всего из-за отсутствия "путевок", а попросту - мест не хватило), совершают затем правонарушения в 2-3 раза реже, чем те, кто прошел процесс "воспитания", "исправления". Во всех других странах картина точно такая же: карательная судебная система делает подростка, по сути, рецидивистом. Да, детская и молодежная преступность во всем мире растет: в России и США, во Франции и Польше. Везде с ней борются, но странно получается: наказательная система способствует росту молодежной преступности.
В 1985 году сессия ООН приняла Минимальные стандартные правила, определявшие рамки правосудия в отношении несовершеннолетних. Сессия проходила в Пекине, отчего документ получил называние "Пекинские правила". Еще были "Конвенция о правах ребенка" (1989 г.), "Руководящие принципы ООН для предупреждения преступности среди несовершеннолетних" (эр-риядские "Руководящие принципы", 1990 г.). То есть уже на международном уровне принимаются решения в части того, что носит название "ювенальное правосудие" (от английского juvenale - подросток, юный).
Во Франции ювенальная юстиция начала создаваться в 1945 году. Здесь ювенальный судья работает не в зале суда, а в кабинете, и здесь между судьей и ребенком возникают совершенно иные отношения, доверительные. И ювенальный судья может спокойно и неспешно разобраться во всех обстоятельствах.
Пришел черед и России. Перво-наперво наша страна присоединилась к тем ооновским документам, которые упоминались выше. Это - основа. А дальше надо разворачивать практику ювенальных судов. Как это делать, должен показать эксперимент. Отдельные элементы того, что специалисты называют "ювенальные технологии" и "технологии восстановительного правосудия", уже существуют в Великом Новгороде, Перми, Арзамасе, Казани, Иркутске, Тюмени. Но наиболее глубоко и полно развертывается эксперимент в Ростове-на-Дону. Об этих работах рассказывает Е. Л. Воронова, руководитель проекта.
Почти три года назад начался ростовский эксперимент, тогда были определены те судьи, которым предстоит заниматься исключительно "ювенальными" делами. Поначалу их было восемь. Каждый прошел дополнительную подготовку, так сказать, приобрел специализацию. И еще - помощника. Их задача - подготовить к судебной процедуре и подростка, и самого судью. Потому что очевидно - судья не в состоянии детально и в отведенный ему короткий срок вникнуть во все тонкости и обстоятельства, тем более в характер юного подсудимого. Этими тонкостями занимается помощник, которого здесь неофициально, но точно называют социальным работником. Социальный работник изучает прошлую жизнь подростка, его окружение, семейные отношения, встречается с товарищами, учителями, даже с руководителями предприятий, где родители работают. Как психолог, помощник судьи определяет и оценивает степень умственного и (никак не менее важно) эмоционального развития того, кому вскоре предстоит встать перед судьей. Социальный работник изучает подростка лично, буквально с глазу на глаз. Да еще с помощью могучих (так это называется) "батарей тестов". Так что "портрет" того, кто садится на скамью подсудимых, получается объемный.
Но задачи ювенального суда не замыкаются на одной только процедуре судебного разбирательства. Это - полдела. Воронова говорит: "Мы должны заставлять органы соцзащиты, образования, родителей заниматься воспитанием детей". Если вспомнить "Декларацию прав ребенка", то большинство детских прав - это обязанности взрослых. И эти права здесь, в Ростовском суде, обретают жизнь и плоть. Например, в "частных определениях". Кто не знает, "частное определение" - это то, что записано в решении суда (за ним - закон!) в отношении того, кто "под судом и следствием" не был, кого по суду наказать нельзя. Но кто своим бездействием, леностью, равнодушием - да простят меня знатоки законов - содействовал случившемуся преступлению. Бездействие тоже в иных случаях расценивается как преступление. Так что ювенальный суд - та организация, которая восстанавливает справедливость, смягчая наказание юному человеку и ужесточая ответственность людей взрослых. Потому что ювенальный суд - орган охраны прав ребенка. Согласитесь, для нас - неожиданный поворот.
Из всех преступлений, совершаемых невыросшими взрослыми, почти половина - экономические. Главным образом кражи. Не станем кривить душой: не все - с голоду. Зато очевидно, что соблазнов вокруг полным-полно. Еще 20% подростковых преступлений - хулиганства и побои. 70% всех подростковых правонарушений - возрастные. По ростовской статистике за восемь месяцев 2003 года эти самые, с несовершенными летами, оказались в сфере судебного внимания 440 раз. Через руки ювенальных судей и их социальных помощников прошло 267 подростков. Из них - 103 из неполных семей, жили в неблагополучных условиях - 46, прежде состояли на учете в КДН - 71. Не учились - более 90. Вывод очевиден: суд - конечная инстанция, а корни там - в семье, школе, в окружении подростков. И если бы взрослые раньше относились бы к своим обязанностям всерьез, то не пришлось бы суду заниматься восстановлением детских прав. Вот потому одной из важнейших своих задач Воронова, как ведущая фигура эксперимента, видит те самые "технологии восстановительного правосудия", которые прижились в западных странах. Сегодня в Ростове ювенальных судей уже 14. Значит, эксперимент постепенно, но последовательно переходит в иное качество - ежедневную практику. Суд для подростка должен быть не таким, как все обычные - с залом, скамьями, массивными креслами судей и страшной клеткой в углу. Особого устройства ювенальный суд - не прихоть, это требование психологии.
В прежние годы почти каждый третий подросток, проходивший судебное разбирательство, оказывался "за решеткой". Теперь - один из восьми. Потому что с помощью социальных работников удается найти "оправдывающие обстоятельства". А кто-то оказался условно осужденным: "провинился, но мы готовы верить, что больше не будешь". Нынче - по ювенальным судам - таких "условных" восемь из десяти. Абсолютно точный подход к тем, кто только вчера вышел из детства. И что? Да то, что по тем "делам", где работали ювенальные судьи (и их социальные помощники), преступных рецидивов оказалось не более 2%. Вспомните, прежде было до 50%. Суд перестает быть карательным, он становится воспитательным, и в этом, на мой взгляд, важнейшее значение ростовской инициативы. Цифры цифрами, но более всего привлек один, простенький с виду факт. Судье и социальному работнику очень долго пришлось восстанавливать паспорт одному мальчику. И - помогли. Когда он женился, то пришел к судье - поблагодарить. Судья удивился: за что? А за то, что здесь, в суде, парня сделали нормальным - полноправным - человеком.
2003