Обзор российской образовательной прессы

 

Как обеспечить село высоко­квалифицированными кадрами? С учетом уходящих на пенсию потребность села в специалистах с высшим профессиональным образованием составляет сейчас 77 тысяч человек. О проблеме – «Парламентская газета» от 19 ноября в заметке «Село ждет специалистов с институтским дипломом».

 

В сельском хозяйстве сейчас занято более 420 тысяч руководителей и специалистов среднего звена. Однако только 35 процентов из них имеют выс­шее образование, 52 процента – среднее профессиональное образование, оставшиеся 13 процентов не имеют специального образования. Об этом шла речь на парламентских слушаниях, которые прошли в Государственной Думе. Председатель комитета по аграрным вопросам Валентин Денисов отметил, что кадровый голод на селе не потому, что студентов не учат, дело – в другом. Многие выпускники вузов зачастую просто не идут работать по специальности. Причин много, в том числе и маленькая зарплата, и отсутствие жилья. Еще одна проблема – техническое отставание вузов от технологических возможностей сельхозпроизводителей. Во многих учебных заведениях и в наши дни обучают специалистов на оборудовании и технике 20- и 30-летней давности, которые уже не выпускаются промышленностью и, естественно, не используются в современном сельском хозяйстве.

Председатель комитета Государственной Думы по образованию Григорий Балыхин обратил внимание на то, что основная проблема в подготовке кадров связана с недостаточным финансированием. «Аграрные образовательные учреждения финансируются примерно на 40 процентов», – отметил парламентарий. Каков выход? По его мнению, надо переходить на новые организационно-правовые формы, такие как бюджетные, казенные и автономные учреждения. Это позволит обеспечить финансирование по потребностям, улучшить материально-техническую базу.

Естественно, не осталась в стороне от обсуждения тема образования. В частности, заместитель Председателя Государственной Думы Надежда Герасимова считает, что заочная форма обучения популярна у жителей сельской местности: «Возможность получить образование без отрыва от производства, применить на практике новые знания и, что еще немаловажно, получить образование в любом возрасте – огромные плюсы заочного образования». Подчеркнув при этом, что заочная форма в аграрных вузах также требует перехода на новые инновационные методы обучения и современные технологии. Поэтому совершенствование образования, повышение качества подготовки кадров для АПК, а также обучающего персонала становится первоочередной задачей.

 

 

 

На прошлой неделе разгорелся «VIP»-спор по поводу уроков физкультуры. Предложения руководителя Федерального агентства по делам молодежи Василия Якеменко осудил помощник президента РФ Аркадий Дворкович. «Переписка» чиновников продемонстрировала, что полного понимания, что происходит в образовании, нет даже наверху властной пирамиды. Подробности – в статье «VIP-спорные уроки», опубликованной в «Независимой газете» от 23 ноября.

 

Аркадий Дворкович в своем Твиттере назвал «кошмаром» предложения ведомства Василия Якеменко по замене уроков физической культуры на уроки «здорового образа жизни». Якеменко ответил через СМИ: «К сожалению, помощники г-на Дворковича плохо проинформировали его о сути проекта, реализуемого Росмолодежью. Речь идет не об отмене уроков физкультуры, а о замене устаревших и неинтересных школьникам физнагрузок типа прыжка «ножницами» через перекладину на более современные фитнес-тренировки, которые проходили бы в комплексе с обучением навыкам правильного питания и регулярным мониторингом здоровья школьников».

Спор двух чиновников вывел на новый уровень тенденцию, при которой руководители все чаще прибегают к экспериментам, ломающим старую систему, а общество испытывает острое недоверие к их опытам. Теперь чиновникам не верят уже не массы, а их же коллеги. Почему народ не верит экспериментаторам? Потому что итоги «опытов» не обсуждаются широко. А если обсуждаются – не берутся во внимание выводы, противоречащие наметившейся «партийной» линии.

Еще один важный, но мало кем осознаваемый момент заключается в том, что сами новомодные идеи порой не исходят от общественности, а инициируются группами лиц из вузов, активно ищущих себе нишу при формирующейся жесткой системе высшего образования. Поэтому другой части педсообщества кажется, что эти предложения не учитывают насущных потребностей масс. Поясним на нынешнем примере. Тема переосмысления уроков физвоспитания родилась в недрах Московского государственного гуманитарного университета (МГГУ) имени Шолохова. (В советские времена это был Московский государственный заочный пединститут.) Примерно восемь лет назад там возникла идея подготовки специалистов по специальности «организация работы с молодежью». Чуть позже там же появился Федеральный координационный центр развития кадрового потенциала молодежной политики.

Надо отдать должное, при надвигающемся ЕГЭ и полной потере интереса у абитуриентов к педагогическим специальностям руководство вуза нащупало-таки твердь в зыби вузовского болота. Очень показательным здесь является интервью проректора МГГУ Александра Огнева, размещенное на сайте вуза. Размышляя о предпочтениях в выборе студента МГГУ, он отмечает главным в нем такие личностные качества, как нацеленность на удачу и жизненный успех. А главный навык в профессии – умение заниматься воспитательной работой и развивать международное сотрудничество, потому что страна становится частью «большой мировой деревни». И еще проректор говорит многое такое, от чего консервативно мыслящая часть российского педсообщества неминуемо впадет в глубокий транс.

Кстати, именно этот вуз является основным провайдером образовательных программ Всероссийского молодежного форума «Селигер», принимает участие в федеральных проектах по работе с талантливой молодежью. В общем, что касается вуза – он свою задачу выполнил: организовал специальность, которая позволяет трудоустроить выпускников. Что же касается программ, взятых у вуза за основу командой Якеменко… Как сказали «не для публикации» в Минобразнауки РФ, «так ведь других-то проектов подобного уровня все равно нет, инициативу мало кто проявляет, а делать все равно что-то надо». Мнения учителей физкультуры по поводу изменений их уроков, высказанные на учительских сайтах, в основном сводятся к одному: «Игровые формы работы, конечно, нужны, но бег и гимнастику никто, никогда и ничем более эффективным не заменит». И еще более конкретно высказываются учителя по поводу прыжков «ножницами». Они считают, что это одно из самых эффективных упражнений для развития вестибулярного аппарата и координации движений человека.

 

А теперь небольшой пример из истории замен и отмен. Отмена школьного сочинения, совпавшая по времени с изменениями на ТВ и в масскультуре, привела в конечном итоге к очень странным перекосам в сознании молодых людей. В Высшей школе экономики (ГУ) провели заседание литературного клуба, и работы студентов ведущего вуза многих удивили. Вырисовался довольно странный тип молодого человека. По мнению руководителя отдела развития Московской высшей школы социальных и экономических наук Елены Ленской, язык студентов беден и коряв, воображение довольно скудное. Сюжеты тривиальны. Зачастую это «какие-то безудержные и бесформенные фэнтези, странные грезы – смесь рекламных роликов, компьютерных игр, сериалов, желтой и глянцевой прессы, обрывков чата, сетевого стеба... Отсутствие любопытства и вообще интереса к живой жизни, к реальным обстоятельствам. Реальность студентам не интересна». «Странно, – вторит ей профессор ВШЭ (ГУ) Никита Покровский, – в наше время развитых интернет-коммуникаций в описаниях авторов сквозит заброшенность, ощущение собственной покинутости. Многие из студентов любят уходить в сконструированные ими же миры, где живут волшебные существа, где можно придумать любой сюжет и где, в сущности, легче существовать их герою, комфортнее. Преподаватели отмечают, что аполитичность – еще одна черта нынешнего студента». Напомню, речь идет об идеалах и чаяниях авангарда российской молодежи. Как иначе назвать студентов ведущего вуза, набравших, кстати, самые высокие баллы по ЕГЭ в стране. А ведь, кажется, отменяли всего лишь «скучные и никому не нужные сочинения».

 

 

 

Общественная палата забраковала «Образовательный кодекс» в части дошкольного обучения, сообщает газета «Московский Комсомолец» от 19 ноября в статье «Детсадовский кодекс».

 

Законопроект «Об образовании» принципиально меняет роль предшкольного обучения в России. В соответствии с мировыми тенденциями, наша детсадовская система впервые признается не «камерой хранения» для дошколят на время, пока мама на работе, а самостоятельным уровнем системы образования. Между тем столь радикальные изменения прописаны более чем нечетко. А их финансовая составляющая и вовсе оставлена за скобками. К примеру, проект закона впервые устанавливает обязательность дошкольного обучения. По духу она касается только государства, подчеркнул зампред комиссии Общественной палаты по образованию Ефим Рачевский: «Это оно обязано предоставить такую возможность семьям, в то время как обязательного дошкольного образования вне семьи – в детском саду – в законе нет». Однако буква закона фактически отменяет право на разрешенное ныне семейное (домашнее) воспитание ребенка, считает сопредседатель московского отделения общественной организации «За права семьи» Ольга Кухтенкова. А ведь такое право должно быть предоставлено каждой семье, подчеркнула она: «Заинтересованность общества в этой форме обучения и воспитания есть. 14% семей хотят воспитывать дошколят дома. Да и многие школьники предпочитают семейное обучение: в 2007 году, например, по этой схеме учились около 100 тыс. детей. По данным американских исследований, домашнее образование на 15-30% лучше школьного, а значит, должно сохраниться не только дошкольное домашнее обучение, а и экстернат. Но закон этого не предусматривает».

 

Помимо очевидного нарушения прав семей в этом случае, законопроект создает и другую коллизию. Если дошкольная ступень становится обязательной частью обучения, то она наряду с общеобразовательной школой должна быть, во-первых, общедоступной, а во-вторых, бесплатной – в противном случае нарушаются конституционные права граждан на образование. Но очереди в детские сады не только не рассасываются, но год от года растут, напомнил член комиссии Общественной палаты по образованию, детский правозащитник Борис Альтшулер. «В очередях в детские сады у нас уже 1,5 млн человек. Нигде в мире такого не потерпели бы, а у нас терпят – наверное, надо, чтобы президент внес в перечень оснований для утраты доверия к главе региона наличие очередей в детские сады», – предполагает он.

Между тем надо еще и другое, убеждена директор Института развития образования (ИРО) Ирина Абанкина: «Надо понимать стоимость пакета принятых решений, но общая стоимость законопроекта неизвестна, и в том числе – обязательного дошкольного образования». Сейчас школы финансируются за счет регионов, а детские сады – за счет муниципалитетов, напомнила она. Одна лишь стоимость оплаты педагогов обязательных и всеобщих детсадов, по расчетам ИРО, составит 238 млрд рублей. У нищих муниципалитетов таких денег нет. А значит, радикальная реформа дошкольного образования замышляется с необеспеченным мандатом на оплату детских садов, хотя из финансово необеспеченных реформ, как показывает наша собственная практика, ничего путного не выходит. Не определено, и «что есть результаты дошкольного образования», констатировал глава группы разработчиков новых образовательных стандартов Александр Кондаков. Таким образом, «замерить», хорошо ли подготовлен ребенок к школе, не выйдет. Зато чрезмерное внимание, по словам вице-президента Российской академии образования Виктора Болотова, уделено результатам духовно-нравственного воспитания: «Они прописаны даже в образовательных стандартах – а в этом отношении даже Советский Союз отдыхает!» В самом деле, «дальше стандарта воспитания – только Бухенвальд с обмером черепов», считает ректор Московской высшей школы социальных и экономических наук Анатолий Каспаржак. Впрочем, отчаиваться не стоит: «Нас спасет российская традиция, что ни один закон никогда не выполняется. Вот и этот закон примут в едином порыве. А потом исполнять не будут. Так что будем жить дальше», – предсказывает он.

 

 

 

Качество образования, как известно, держится на трех главных китах. Заинтересованные, хорошо подготовленные абитуриенты – раз. Хорошая материально-техническая база и высокий уровень преподавательского состава – два. И, наконец, третье – востребованность выпускников вуза на рынке труда. В каждом из этих блоков есть свои задачи и свои проблемы. Об этом разговор с Николаем Пустовым, ректором НГТУ, вице-президентом Российского союза ректоров, председателем Совета ректоров вузов Новосибирской области, провела газета «Вечерний Новосибирск» и опубликовала 23 ноября интервью «Школа–вуз–работодатель».

 

«Пять лет назад одной из главных проблем было недопонимание между вузом и средней школой. С тех пор ситуация в плане выработки неких единых согласованных требований как-то изменилась?

– Это противоречие известное. И уже достаточно давно стало очевидно, что в подготовке абитуриентов вузы в той или иной форме должны участвовать. У нас есть Ассоциация лицеев и гимназий, которая многие годы занимается взаимодействием с учреждениями общего образования в части их научно-методического сопровождения. Мы проводим тестирование учащихся, устраиваем семинары для педагогов. Мы имеем собственный лицей, где обучается порядка 500-600 школьников, с конкурсом четыре человека на место.

Последняя инициатива областной администрации – это создание специализированных классов по базовым дисциплинам (математика, физика, химия) на базе ряда школ, лицеев и гимназий, отобранных на конкурсной основе. Финансирование таких классов увеличивается в разы. И принципиальное условие их создания – обязательные договоры с университетами и в части научно-методического сопровождения, и в плане закрепления за этими школами ведущих вузовских преподавателей. Есть целевой заказ областной администрации подготовки по тем или иным специальностям... Все это как раз и направлено на взаимодействие общеобразовательной школы и университета. Проблем, конечно, еще много, но уже есть заметные подвижки к взаимопониманию и взаимодействию. Механизмы здесь в значительной степени налажены и отработаны».

 

«Разговоры о том, что «раньше студенты были лучше», ведутся по-прежнему. Как быть с этим?

– Сколько в советское время выпускников школ поступало в вузы? 20-25%. А сегодня 80%! Ученики во все времена были разные. Но сейчас-то мы берем почти всех! Вот вам и ответ на вопрос. Поток поступающих в вузы резко вырос, и туда попала волна не очень способных и не очень сильных, это я так аккуратно выражусь. У вузов, конечно, есть право сказать, что, например, в НГТУ, если ты имеешь менее 60 баллов ЕГЭ, мы не берем. Но тогда нам будет некого учить. Поэтому учебный процесс строится в соответствии с качеством набора. Лично у меня, да и у большинства ректоров, предубеждения против ЕГЭ нет. Можно говорить о качестве тестов или спорить, можно ли в такой форме тестировать литературу, грамотность – над этим еще надо работать. А в том плане, о котором говорим мы с вами, особых вопросов нет. ЕГЭ лишь позволяет сделать ситуацию более формализованной. Вся страна отвечает на одни и те же вопросы, требования ко всем одинаковые, и как пространство ни крути, один набрал 60 баллов, другой – 70, третий – 30 баллов... Проблема тут в другом. Если уж вы ввели ЕГЭ, то вы должны ввести большее число обязательных ЕГЭ. У нас же как получается: мама с папой видят, что ребенок слаб в физике и химии, и говорят: пойди, сдай математику – ее нельзя не сдавать – и, к примеру, обществоведение. Он сдал и идет в университет. А дальше начинается! На инженерную специальность его не возьмешь – у него требуемых ЕГЭ нет. А родители в претензии: мой ребенок мечтал быть экономистом, у вас мест нет, а мне платить нечем. А что должен делать вуз? Тогда учите ребенка физике: сдавайте ЕГЭ, и его с удовольствием примут на автоматику, на энергетику и так далее. То есть нельзя ставить и государство, и вуз в такое заведомо безысходное положение».

 

«В обществе бытует стойкое убеждение, что скоро наше образование на все 100% станет платным. Ваши прогнозы?

– Разговор о том, что у нас образование платное, не совсем, я бы сказал, правомерен. В НГТУ, например, уже в течение ряда лет как было на инженерно-технические специальности 1 400 бюджетных мест, так и осталось. Государство имеет право за свои деньги проявить свой интерес: проплатить подготовку тех специалистов, которые ему нужны позарез. Общество же пока думает несколько иначе: у нас все хотят быть менеджерами и юристами. Хотя сейчас, замечу, ситуация реально меняется, прежнего ажиотажа уже нет. Чаще всего молодежь сейчас поступает на техническую специальность, а потом получает второй диплом – экономиста, социального работника, юриста, управленца. Но в целом интерес общества еще находится не в области инженерных и технических специальностей, а там, где мест нет. Поэтому и идут разговоры о платности образования».

 

«Давайте поговорим о взаимодействии вузов с рынком труда. От работодателей часто приходится слышать, что наши университеты дают слишком общие знания, а конкретным навыкам приходится доучивать на местах...

– Именно поэтому и важно, чтобы рынок начинал интересоваться выпускниками не на стадии получения диплома, не на рынке труда и в фонде занятости, а начиная с третьего курса. Если речь идет о небольшом предприятии, то сделать это достаточно сложно. Но предприятия могут налаживать отношения с интересным им вузом корпоративным образом. Так это было раньше, и постепенно мы начинаем к этому возвращаться. Без взаимодействия с предприятиями мы просто не можем учесть всех нюансов специализаций рынка труда. А так мы будем уже заранее ориентировать ребят на какой-то блок предприятий, поможем им осуществить специализацию. Возможности для этого у нас есть: есть практика составления индивидуальных планов, обучения по индивидуальной программе. Предприятия часто приплачивают этим ребятам за индивидуальную подготовку, дают им заказы. Мы можем отказаться от наших типовых курсовых проектов и позволить им сделать свои и так далее. Это касается и науки. Контакт между рынком труда и университетом должен быть неразрывным. Если заранее решить с кафедрой вопрос об индивидуальном учебном плане, взять студента на практику или, например, привлечь его вечером работать на заводе в том же конструкторском бюро, то еще до окончания учебы он станет на предприятии своим. И, заканчивая вуз, он туда придет. Если, конечно, его там хорошо приняли, его устраивает вознаграждение и социальные перспективы».

 

 

 

Сдать зачет по «Скайпу», отправить все контрольные на электронную почту и пообщаться с преподавателем по видеосвязи – именно так учатся «дистанционные» студенты. Газета «Труд» выяснила плюсы и минусы такого способа получения диплома и опубликовала 23 ноября статью «Учиться в лучших вузах можно через Интернет».

 

«Хочу получать второе высшее, но понимаю, что уже не потяну ходить в университет, пропадать там на сессиях и совмещать это с работой. Подумываю о дистанционном обучении – теперь даже профессию можно нормальную так получить, но насчет качества сомневаюсь», – делится выпускница столичного вуза Елена.

Подобные сомнения терзают всех, кого привлекает «корочка» без посещения вуза. Главным образом на это мнение повлияла многочисленная реклама странных вузов с якобы известными именами, предлагающих качественное высшее образование дистанционно. Понятно, что хорошего эффекта от такой учебы не добьешься.

Но как быть тем, у кого действительно нет времени на поездки в университет, тем более если он находится в другом городе? В таком случае дистанционное обучение спасает. Только к выбору вуза и специальности нужно подходить с крайней осторожностью.

 

В основном дистанционное обучение интересует региональных студентов, которые не прошли по конкурсу в столичные вузы. Именно поэтому некоторые московские гуманитарные университеты предлагают получить диплом, не отходя от компьютера. Подобную услугу предлагают в РГГУ по самым популярным специальностям. Также достаточно широкое распространение «дистанционка» получила в МЭСИ (Московский государственный университет экономики, статистики и информатики). Местные специалисты подчеркивают: лекции можно прослушивать даже в московских пробках. «Мы не злоупотребляем лекциями, а сразу рассматриваем реальные кейсы наших слушателей, устраиваем дистанционные трансляции в региональные центры. Возможность просматривать видеолекции дома либо защищать дипломную работу в режиме телемоста, не выезжая из родного региона, с благодарностью вспоминается нашими выпускниками», – делится опытом научный руководитель программы «MBA в строительстве» МЭСИ Наталья Верстина. Целый факультет дистанционного обучения есть в РГГУ. Шесть кафедр, 11-12 специальностей, самые популярные среди студентов вуза. Среди них – документоведение, архивоведение, менеджмент организации, экономика управления на предприятии, связи с общественностью.

 

Безусловно, возможность дистанционного обучения во многом зависит от специализации. Так, если гуманитарий может получить действительно неплохое образование даже онлайн, то студентам технических специальностей такая форма обучения – что мертвому припарка. «Я считаю, что когда мы говорим о первом высшем образовании, то мы говорим об обучении плюс воспитании. Дистанционно воспитать очень трудно. При любой форме должен присутствовать преподаватель, его личность, его авторитет. Когда мы говорим о первом образовании, оно не может быть абсолютно дистанционным. Это халтура», – высказывает свое мнение первый проректор по учебной работе МГТУ им. Баумана Евгений Юдин. В то же время в «Бауманке» подчеркивают необходимость использования информационных технологий в классической форме обучения. «Форма дистанционного образования у нас реализуется в следующем виде. Для студентов мы проводим лабораторный практикум удаленного доступа. У нас есть уникальные установки, которые находятся в единственном экземпляре в стране, например на МКС. Студентов туда не привезти, но они могут участвовать в работе онлайн, могут пользоваться результатами исследований и работы установки», – отмечает Евгений Юдин. «Но хочу подчеркнуть, что инженера дистанционно подготовить нельзя. К тому же русский человек настолько изобретателен, что может сдать экзамен дистанционно вовсе не сам. Знания необходимо проверять только лично».

 

Но есть и те категории студентов, для которых дистанционное обучение – единственная возможность получить высшее образование. К таким, например, относятся дети с ограниченными физическими возможностями или же те, кто не может выбраться из регионов для обучения в столице. «В РГГУ в декабре 2007 года был открыт факультет дистанционного обучения, где обучение студентов происходит с использованием дистанционных технологий. Во многих регионах на сервере студент получает доступ к учебному плану, где есть материалы, доступ к библиотеке РГГУ, вопросы по курсу, хрестоматийный охват по литературе по курсу, контрольные материалы, тесты, вопросы, на которые нужно ответить», – рассказывает о своем опыте работы замначальника управления регионального развития РГГУ Людмила Кузнецова. Параллельно каждые выходные в течение почти 12 часов проводится онлайн-вещание. Студенты могут участвовать в семинарах и конференциях по телемосту.

Кроме того, по видеосвязи проходят зачеты и экзамены. Есть и видеофильмы. Каждая лекция отдельного преподавателя записывается и загружается в архив. Открыть их можно в любой момент. Если у студента есть желание пообщаться с преподавателем индивидуально, он может сделать это прямо в блоге на сервере, либо по «Скайпу», либо по e-mail. «Как видите, мы не лишаем студента возможности общаться и показывать свои знания лично», – отмечает Людмила Кузнецова.

 

Все эксперты в один голос твердят: дистанционное образование не должно быть первым получаемым высшим образованием за исключением редких случаев. Кроме основного диплома это может быть повышение квалификации или переподготовка кадров. Но если тот или иной регион достаточно продвинут в плане связи, человек может спокойно получить доступ. Это как молодые мамы, сидящие с детьми, так и служащие офисов, которые с удовольствием используют такую возможность.

Брать на работу специалиста с дипломом о дистанционном высшем образовании – все равно что брать кота в мешке, считают эксперты в области образования и рынка труда. Трудоустроиться с «удаленным» дипломом пока сложно. «Недавно я проводила собеседование с таким «специалистом». Даже язык не поворачивается назвать его человеком с высшим образованием. Что дает диплом, если ты два слова связать не можешь в той профессии, где говорить нужно», – рассказывает HR-специалист крупного регионального производства Анна.

Девушка занималась поиском сотрудника в отдел по связям с общественностью. На вакансию откликнулся молодой человек со странным дипломом никому не известного вуза. «Вот тебе и обучение дома. Может быть, это вообще все профанация? Диплом просто купил, что может оказаться даже дешевле, чем учиться в этом так называемом университете», – сетует Анна.

 

Реальную помощь как в повышении квалификации, так и в дополнении к основному образованию дистанционное обучение может оказать педагогам. Практически в 100% случаев работающий учитель не может оторваться от учебного процесса, но повышение квалификации – это дополнительные возможности и деньги. Тем же, кто мечтает о карьере педагога, получить дополнительную «корочку» дистанционно также не будет лишним.