Выбор профессии: «Пойду куда возьмут…»
Конец учебного года – время, когда тысячи старшеклассников по всей стране судорожно решают, куда им пойти учиться дальше. Выбор профессии, по сути выбор жизни, часто имеет очень странные предпосылки: «пойду куда возьмут», «мама сказала…», «этот вуз ближе к дому» или «юрист – это звучит гордо». Результат – разочарование, кризис, плохие специалисты и несчастные люди. Кто и каким образом должен помогать школьникам сделать правильный выбор? Рассказывает Елена Пряжникова, психолог.
1. Почему в школах так мало внимания уделяется профориентированию?
Если точнее, совсем не уделяется. Потому что школа ставит себе однобокую задачу: научить химии, физике, одним словом – дать образование. Конечно, есть единичные школы, директора которых понимают важность профориентации. Но это не меняет общего положения дел. Обычно нам говорят так: «Ой, вы проведите нам быстренько диагностику, нам к двум часам дня нужно в департамент образования отправить отчет о том, кто куда у нас поступает». Выбор судьбоносный, а мы «диагностику, быстренько».
2. Кто должен помогать школьникам выбирать профессию?
Психолог-профконсультант, специалист, который хорошо знает психологию труда, и не только. Но у нас таких специалистов не готовят. Нет запроса.
3. Какую роль в этом процессе должны играть родители?
Есть такая методика – «генеалогическое древо профессий». Мы просим школьников написать, какие профессии есть в семье: мама, папа, тети, дяди, дедушка, бабушка… Впрочем, до бабушки не доходим – получая задание, школьник сразу хватается за телефон: «Папа, а ты у меня кто?» И это старшеклассники. Не рассказывают родители, не гордятся.
4. Какой процент школьников, выбирая профессию, не имеет четкого представления о том, что он выбрал на самом деле?
Процентов 80. Даже те, кто поступил сознательно, имеют иллюзорное представление о том, в чем именно будет заключаться их работа. Когда мы пытаемся объяснить руководству учебных заведений, что необходимо вхождение в профессию, что это сложный процесс – где-то риск выгорания, где-то привыкание и стагнация, есть закономерности и этапы развития, – нам отвечают: «А зачем все это? Наше дело – дать ремесло». Сможет потом человек работать, имея в руках это ремесло, или нет – это никого не волнует. Очень интересен опыт некоторых вузов в Краснодаре: объединяются, к примеру, физкультурный институт и медицинский, человек получает сразу две специальности. Если не реализуется – есть в запасе другая.
5. Как решается проблема профориентации в других странах?
По-разному. Вот в Германии, например, подросток с 14 лет активно информируется сотрудниками министерства труда. В Скандинавских странах подросток может получить ссуду от государства на образование, но отработать ее должен сам, родители помогать не имеют права, вплоть до штрафов.
6. Многие родители требуют, чтобы ребенок сразу поступал в вуз, буквально перелетая из школы в институт. Насколько эта позиция оправданна?
Вообще-то, неплохо бы поступать лет в 20-23, а не в 17. Интересна система Израиля, где выпускники сначала проходят армию, работают волонтерами в разных областях и только после этого поступают. И на некоторые специальности нельзя поступать раньше, чем в 21-23 года. Это важно, потому что человек приобретает опыт.
7. Что делать, если подросток рассуждает со свойственным ему радикализмом: или все – или ничего. Или в ГИТИС поступлю, или прощай, карьера, пойду работать кассиром!
Лучше действовать, чем бездействовать. Как знать, может, отработав кассиром и все-таки со временем окончив ГИТИС, этот актер гениально сыграет кассира. Это опыт. И кассир может в жизни пригодиться, ведь чем больше было пережито, чем больше эмоций… Да многие актеры таким путем и шли.
«Русский репортер», «О выборе профессии и ЕГЭ», 11 мая 2012 г.
Школьные перлы помогут лучше понять детей?
Чтобы понять наших школьников, нужно собирать их перлы, эта книга могла бы называться «От шести до шестнадцати». Кто не читал книгу Чуковского «От двух до пяти»! Кто, читая ее, до слез не смеялся! А ведь это не сборник анекдотов – это книга научная, точнее, научно-популярная, и область ее исследования – педагогика, психология, языкознание…
Ведь когда у Чуковского ребенок, увидев изображение Мадонны с младенцем, восклицает: «Мадонна с мадоненком!» – это значит, что он вписывает Христа в весь мир, где есть волчица с волчонком, кошка с котенком, мышь с мышонком…
А когда называет маленькие шишки «шишенятами», то одушевляет неодушевленное, как настоящий поэт, который своими глазами видел: «Рыжий месяц жеребенком запрягался в наши сани».
В предисловии Чуковский признается, что не смог бы написать свою книгу, если бы не сотни писем от «бабок, матерей, дедов и отцов малышей».
Действительно, редкая мать не записывает или не хранит в памяти забавные выражения своего ребенка.
Мать трехлетней Вики передает мне такую сцену.
«Встречает меня на пороге Вика в совершенно мокром платье. Я спрашиваю: «Почему у тебя платье мокрое?». Отвечает: «Я купалась». – «В платье?» – уточняю я. «Зачем в платье? – обижается Вика. – В ванне…»
Другой моей знакомой четырехлетняя дочь на предложение «пописать на дорожку» заметила: «На дорожку неприлично – нужно в горшок».
А третья рассказывает, что, когда ее сыну было пять, он, увидев на небе месяц, с удивлением воскликнул: «Мама, смотри – на небе полкило луны!..»
Но что интересно: словотворчество у детей не заканчивается в пять лет – это просто мы, по мере их взросления делаясь все ленивее и нелюбопытнее, перестаем не только записывать, но и запоминать детские «перлы».
Мы (если мы родители), когда ребенок выдает что-то «неправильное», механически поправляем его.
А если мы учителя – так же механически зачеркиваем и пишем на полях «реч.» (речевая ошибка). А между тем нужно отделять «перлы» от плевел.
Вот примеры из моего учительского опыта.
Какая-то особенная, переходя на сленг, засада с загадками: сплошь и рядом дети дают на них «неправильные» ответы.
– Не земледелец, не кузнец, не плотник, а первый на селе работник?
– Начальник!
(Ответ: лошадь.)
– Гуляет в поле, да не конь, летает в небе, да не птица?
– Человек!
(Отгадка: ветер.)
Загадка – это метафора (то есть скрытое сравнение) в чистом виде: называется то, с чем сравнивается, и нужно угадать, что сравнивается. Но ведь это «что» (читай: «жизнь») стремительно меняется: у наших детей свои ассоциации, свой видеоряд и ракурс.
– Ну и почему ты написала повор? – отчитываю я семилетнюю Женю. – Ведь это слово можно проверить!
– Я и проверила, – отвечает Женя. – Вор!
Я прячу улыбку в учебник и думаю (да простят меня повара всей нашей необъятной родины): что-то в этом есть!
А вот диктую текст уже девятикласснице: текст о матери Терезе и созданном ею Ордене милосердия.
Проверяю: «…она помогала престарелым, психически больным, бракоженам…»
Поднимаю глаза от тетради:
– Вероника, что это ты такое написала – «бракоженам»? Что это значит?
Девочка пожимает плечами:
– Женам, состоящим в браке.
А что, разве не так?
Тут уж я смеюсь открыто:
– И не надейся, моя дорогая, никто «бракоженам» не помогает. Даже мать Тереза!..
А потом объясняю значение слова «прокаженные».
Очень тяжело дается детям и наша гордость – классическая поэзия: она воспринимается ими как тарабарщина на каком-то непонятном языке. Поэт, сказавший: «Вот стихи, а всё понятно: всё на русском языке», – не учел того, что жизнь меняется стремительнее языка.
Восьмилетняя Надя читает хрестоматийное: «Ивы сжаты, рощи голы…».
Начинаем разбираться, и оказывается, что непонятное слово «нивы» девочка заменяет понятным «ивы», а «сжаты» – это для нее не те, которые, скажем так, подверглись «жатве», а которые «сжали» в значении «стиснули».
Ошибка? Ошибка.
Но, дорогие любители отечественной – и в частности Сергея Есенина – поэзии: как объяснить ребенку, почему можно «обнимать березку» и нельзя «сжимать иву»?
Конечно, дети ошибаются. Но то, о чем идет речь, это не вполне ошибки, это попытки понять окружающий мир, назвать все своими именами.
И вот в связи с этим какая мысль пришла мне в голову: а давайте всем миром, как писал в своем предисловии Чуковский, «домашние хозяйки, пенсионеры, спортсмены, рабочие, инвалиды, актеры, дипломаты, художники», от себя добавлю «воспитатели и учителя», соберем по крупицам (ведь подобные моей тетрадочке есть у многих!) эти «ошибки» наших детей от шести до шестнадцати, то есть школьников. Не говоря уж о том, что мы продолжим дело Чуковского, мы – через их ошибки – лучше поймем собственных детей.
«Дети – это время, созревающее в свежем теле», – помнится, говорил Платонов.
Понять детей – значит понять свое время.
«Новая газета», Инна Кабыш, «Полкило луны и бракожены», 14 мая 2012 г.
ЕГЭ не повод для лишних волнений
Психологическое напряжение при сдаче Единого государственного экзамена сопоставимо с тем, что человек испытывает при написании любой контрольной работы, и его не стоит преувеличивать, считает профессор Московского института открытого образования, директор Центра психологического сопровождения образования «Точка Пси» Марина Битянова.
«На мой взгляд, нельзя говорить о том, что напряжение от сдачи ЕГЭ как-то отличается от того психологического напряжения, которое возникает у выпускников, студентов, аспирантов, любых учащихся при сдаче ответственных контрольных работ», – сказала Битянова.
По словам психолога, есть люди, которые очень волнуются в период любой самостоятельной работы, хотя отлично знают и учителя, и его требования. Есть те, которые достаточно спокойно и уверенно сдают самые серьезные тесты при поступлении на работу, при поступлении в вуз и так далее.
«Не стоит делать из ЕГЭ отдельной проблемы. Это проблема подготовки к контрольным испытаниям вообще», – отмечает эксперт.
Она считает, что в большинстве случаев отличникам легче сдать ЕГЭ, но их может «подвести» потребность все сделать идеально и страх, что так не получится.
«Из-за высоких требований к самим себе они могут усложнить себе сдачу экзаменов. Что касается везунчиков, то ЕГЭ – хороший экзамен для них. ЕГЭ – это тест с фиксированным количеством ответов на каждый вопрос. Если интуиция работает, в ряде случаев можно реально почувствовать правильный ответ. Но я не стала бы на это серьезно рассчитывать», – отметила Битянова.
Кроме того, Марина Битянова советует выпускникам российских школ во время подготовки к Единому государственному экзамену не ссориться с родителями, сократить количество вечеринок и не испытывать на себе новые способы подготовки к экзамену.
По словам психолога, не надо ломать привычный режим жизни, потому что любое значительное изменение может вызвать стресс у организма. При этом подросткам рекомендуется соблюдать правильный распорядок дня и не нарушать режим питания, не есть урывками, не употреблять энергетики, не прибегать к чрезмерным физическим упражнениям и не принимать ледяные ванны.
«В общем, не стоит давать своему организму физические нагрузки больше, чем он обычно у вас получает. Не стоит часами муссировать по телефону или в Интернете тему «Ужас-ужас, я боюсь». Тем самым вы только накручиваете себя, накручиваете друг друга и тратите эмоциональные силы впустую», – подчеркнула психолог.
«Учительская газета», «Психолог призывает не преувеличивать значение волнения от сдачи ЕГЭ», 13 мая 2012 г., «Психолог советует выпускникам не ссориться с родителями перед ЕГЭ», 14 мая 2012 г.
2012