Обзор российской образовательной прессы

 

Лауреаты Всероссийского конкурса «Директор школы-2010» получат стипендии на обучение в Московской высшей школе социальных и экономических наук, сообщает газета «Известия» от 8 сентября в заметке «Лучших директоров школ ждет престижный вуз».

 

Цель конкурса «Директор школы-2010» – изучение достижений успешных директоров российских школ для использования их управленческого опыта. В конкурсе принимают участие 667 директоров из 81 региона. Имена участников, преодолевших первый этап конкурса, будут обнародованы 1 октября. Второй тур, где определятся победитель и лауреаты, пройдет в ноябре в Москве. В дополнение к профессиональной номинации в рамках конкурса учреждена народная номинация «Любимый директор» – он выбирается на основе мнений учителей, учеников и родителей. Свои кандидатуры на участие в этой номинации представили 480 директоров.

«Мы убеждены в том, что директор школы – ключевая фигура в системе общего образования, – считает ректор МВШСЭН Анатолий Каспржак. – Ведь именно к директору идут работать хорошие, думающие учителя, именно от директора зависит, можно ли кричать в школе на учеников, обманывать, унижать маленьких и т.д. Не случайно школу часто называют не по номеру, а по фамилии ее директора. Поэтому мы решили предоставить лауреатам конкурса возможность получить серьезное дополнительное профессиональное образование».

 

 

 

По оценке главы Минобрнауки Андрея Фурсенко, сегодняшней российской школе нужны не более 1 млн учителей. У нас их – 1,2 млн. Под сокращение могут попасть 200 тыс. российских педагогов. «В школах насчитали лишних учителей» – статья с таким названием опубликована в газете «Московский комсомолец» от 8 сентября.

 

По официальным данным, по сравнению с советским периодом «поголовье» школьников сократилось без малого вдвое и ужалось до 13 млн человек. Что делать: в стране – демографический кризис. Число пастырей на опустевшей ниве народного образования также сократилось – на 20%. В результате в школе, по оценке Минобрнауки, появился «навес» лишних учителей над детьми. Впрочем, на улице, заверил министр, никто не останется: школьные учителя смогут переквалифицироваться в воспитателей детских садов – благо, число детей детсадовского возраста в отличие от школьников в России начало расти. Однако как быть с несоответствием подготовки педагогических кадров их новым задачам? Ведь воспитатель детсада и школьный учитель – разные профессии. А главное – куда при таком раскладе девать уже имеющихся воспитателей? Правда, оговорился Андрей Фурсенко, централизованного, по приказу сверху, сокращения учителей не будет: «Мы можем лишь рекомендовать школам это делать, никоим образом не указывая, сколько и когда нужно уволить». Однако утешение для потенциальных жертв сокращений это слабое.

Член Общественной палаты, директор московского центра образования № 548, заслуженный учитель России Ефим Рачевский: «Из масштабных сокращений все равно мало что получится. Есть трудовое законодательство, которое запрещает увольнять без должных оснований. А «лишний учитель» не основание. Да и не бывает лишних учителей – есть только недостаточные зарплаты. На самом деле надо сокращать не учителей, а количество педагогических институтов. Причем вдвое, чтобы в оставшихся вдвое повысить конкурс и отбирать лучших абитуриентов. Они-то, когда закончится весь этот демографический идиотизм, и будут учить детей. Тогда и увольнять никого не придется: учителя, которые не смогут с ними конкурировать, уйдут на пенсию сами».

Председатель профсоюза работников народного образования и науки России Галина Меркулова: «Мы провели мониторинг, результаты которого подтвердили официальные статистические данные: сегодня в России имеется не менее 10 тыс. вакантных мест учителей. Все мы знаем, какую нагрузку приходится нести нашим учителям, в противном случае им не на что будет жить. А это означает одно: если 10 тыс. мест остались незаполненными, некому преподавать! Как увязать это с разговорами о необходимости дальнейших сокращений? Считаю, что, прежде чем делать такие заявления, необходимо провести мониторинг и всесторонний, серьезный анализ ситуации. Да и вообще, было бы понятно, если бы о необходимости сокращения большого числа учителей говорили в Минфине или в Минрегионразвития. Но в устах главы Минобрнауки подобные высказывания вызывают очень серьезную обеспокоенность».

 

 

 

В планах Министерства образования и науки – укрупнение школ, и не только сельских. В стране продолжается процесс сокращения сельских школ. Тема сельской школы особенно остро звучала в летний период, когда население в регионах объявляло даже голодовки в знак протеста против закрытия некоторых учебных заведений. Если бы не природные катаклизмы, смешавшие россиянам все карты, сегодня вопрос «слияния и ликвидации» стоял бы на первом месте повестки дня. О проблеме – «Независимая газета» от 14 сентября в статье «Школьный гигантизм».

 

Еще в 2004 году, ведя речь о перспективах молодежи села, тогдашний министр образования Владимир Филиппов обнародовал планы на будущее. «В ближайшие годы, – говорил тогда Владимир Филиппов, – в стране будет закрыто свыше 3500 малокомплектных сельских школ». Оптимизация началась совсем не сегодня.

Так как же процесс должен выглядеть по планам правительства? «Ошибочно считать, – говорит сегодня Андрей Фурсенко, – что существует какой-то особый путь для развития сельской школы». Ее, по словам министра, ликвидируют не из-за государственного «скупердяйства», а прежде всего потому, что она не должна будет отличаться от городской. Развитие сельских учебных заведений будет идти все в том же направлении, что и везде в городах, – новые технологии плюс качественные педагогические кадры. «Школа на селе всегда была и будет дороже городской, – признается высокий чиновник. – Но просто наращивание финансовых ресурсов не приводит к повышению качества. Во главу угла должен быть поставлен ребенок». То есть крупная школа, по мнению чиновников, даст больше ребенку из глубинки, чем прежняя, малокомплектная. Строительство таких общеобразовательных школ входит в планы ближайшего будущего. Процесс «укрупнения» идет не только в деревне, но и в городе. Даже в столице крупные сильные школы «поглощают» слабых соседей.

Для того чтобы еще зримее представить, как все будет выглядеть в будущем, можно просто посмотреть на проекты архитекторов, победивших в конкурсе «Наша новая школа»… Молодой Василь Набиуллин, архитектор из города Набережные Челны Республики Татарстан (номинант на премию), рассказывает о своем проекте так: «Проектируемая школа имеет свой образ – образ орбитальной станции. Все здание состоит из отдельных модулей, связанных через центровой узел – главный вестибюль школы. Каждый модуль – отдельный отсек. Данный подход позволяет при необходимости модифицировать существующую планировку с целью увеличения количества модулей и постепенно вводить в эксплуатацию части здания...» Делегат от московского творческого коллектива архитектурно-строительного КБ им. А.А.Якушева Дмитрий Сергеев рассказывает: «Школа в данном проекте рассматривается не как замкнутый, живущий своей жизнью организм, но как открытый культурно-спортивный центр. Школа четко зонирована по возрастным группам. С отдельными входами и собственными зальными рекреациями и внутренними двориками. Должен быть клубно-спортивный блок с кружковыми помещениями, связанный с общешкольным пространством с одной стороны и имеющий автономный вход с другой, дающий возможность использования его более широкими слоями населения во внеурочное время».

Вопрос о закрытии школ, говорят высокие чиновники, решается сегодня местными властями и только полюбовно, с самым активным участием населения. Убеждать, убеждать и убеждать население, основываясь на зарубежном опыте, советуют власти местным чиновникам. И действительно, в странах Европы, при их условиях жизни, мягком климате и состоянии тамошних дорог, вопрос не стоит так остро, как для родителей российской глубинки: «Отвозить или не отвозить!» Безусловно, начальную школу на селе нужно бы сохранить. Пусть даже в ней будет обучаться только один человек. А вот на других ступенях школы вопрос все же будет решаться «полюбовно».

 

 

 

На последнем Госсовете речь шла о том, как готовить рабочие кадры для российской экономики. Вопрос острейший: большая часть выпускников школ – почти 80 процентов – идет не в колледжи, а в вузы. Причем не на технические, а на гуманитарные специальности. В то время как экономике нужны не менеджеры, юристы и специалисты по пиару, а сварщики, слесари, токари и технологи. В ситуации разбиралась «Российская газета» и опубликовала 7 сентября статью «Сварщик на сто тысяч».

 

Владимирский химико-механический техникум готовит именно такие кадры. Работодатели, а это в основном мелкий и средний бизнес, выстраиваются за ними в очередь. Химики нарасхват в фирмах, которые работают в сфере строительства – занимаются переработкой пластмасс, изготовлением поролона. Но набор в этом году шел очень тяжело. «Уговаривала родителей всеми силами, чтобы принесли документы, – признается директор техникума Алла Агапова. – А они ни в какую. Хотят, чтобы дети были менеджерами. Тяга ко всему иностранному вытеснила здравый смысл. Объясняю: менеджерами по уборке территории сейчас называются даже дворники. Не действует!» Есть и другие причины, которые снижают интерес школьников к среднему профобразованию. Это, например, плохие знания математики, физики, химии. Знания той же химии у ребят такие слабые, что первое время в техникуме приходится заново повторять школьную программу.

 

Проблема из проблем – юношей-выпускников 11-х классов пугает армия. Отсрочка на время учебы в техникумах и колледжах для них не предусмотрена: исполнилось 18 лет – извольте служить. Зато отсрочку от армии дают вузы. И куда пойдет учиться парень? Правильно! На бакалавра в вуз. А там – как получится.

Педагоги Арзамасского приборостроительного колледжа с коллегой из Владимира во многом согласны. Первокурсников они в этом году набрали, но вот из выпуска каждый пятый пошел не на завод, а в вуз. Хотя специальность «технология машиностроения» на предприятии востребована. В чем дело? Да все просто: больше 8-10 тысяч технологу не заплатят. Если у колледжей и техникумов федерального подчинения план набора пусть и с трудом, но выполняется и на сей раз был даже небольшой конкурс, то у региональных учебных заведений, которые подчиняются муниципалитетам, ситуация куда хуже. Они предлагают специальности для городского хозяйства, учат на лифтеров, поваров, озеленителей, слесарей-сантехников. Ну кто, скажите, пойдет в лифтеры, если рядом висит объявление о наборе в группу менеджеров или правоведов, а зарплата в объявлениях «требуется...» начинается не с 11 тысяч, как у лифтера в Москве, а с 25?

«Мы оказались в ситуации, когда спрос на труд очень низкий», – уверен директор Центра трудовых исследований Высшей школы экономики Владимир Гимпельсон. По его мнению, зарплата – самый верный индикатор спроса. Если работодателю действительно нужен какой-то специалист, он предлагает ему не 5-10 тысяч рублей, а конкурентоспособную сумму. Недавно на интернет-портале, посвященном поиску работы, была вакансия электросварщика определенной квалификации с окладом от 80 до 100 тысяч рублей. Помнится, один из московских космических институтов искал токаря-карусельщика на 45 тысяч и сумел найти только в Украине.

Так что получается? То ли колледжи готовят не тех, кого ждет экономика, то ли не так, как нужно работодателю? А может, надо что-то менять в самой системе профтехобразования, которая досталась нам в наследство от фабрично-заводских училищ периода индустриализации, когда «фэзэушников» надо было обучать не только профессии, но и грамоте? Что, если пойти, например, по пути США, где учебу кадров для себя оплачивает сам работодатель, а государство вообще не участвует в подготовке рабочих? «Не получится, – считает директор Владимирского техникума Алла Агапова. – Наших работодателей трудно заставить платить за подготовку кадров. Если крупный бизнес все же вкладывает деньги в колледжи и техникумы, которые взял под крыло, то мелкий и средний раскошелиться не желает. А иногда и не может по причине неплатежеспособности и особенностей непредсказуемой российской экономики». Агапова предлагает такую модель: за учебу платит государство, но расходы на учебу в виде дополнительного налога несет и работодатель. Пока что участие рублем ограничивается в лучшем случае только оплатой курсов повышения квалификации для своих работников. Как это делается в Арзамасе.

«Менять содержание программ начального и среднего профобразования можно и нужно, – считает ректор Московской государственной юридической академии Виктор Блажеев. – В наших колледжах будущие сантехники изучают основы экономики. Зачем им это? Для того чтобы научиться чинить краны и менять сифоны, думаю, надо учиться не три года, а три месяца». Все ПТУ, колледжи и техникумы мечтают о госфинансировании и разумном заказе. Первое им не обещают, а со вторым помогут. В ближайшее время будет готов предварительный прогноз по всем отраслям экономики и потребности в кадрах. Только вот не остаться бы некоторым ПТУ без работы.

 

 

 

Как учить? Чему учить? И главное – ради чего учить? От того, как мы ответим на эти жизненно важные вопросы, зависит будущее страны. О путях развития российской школы размышляет на старте нового учебного года директор Федерального института развития образования, зав. кафедрой психологии личности МГУ имени М.В. Ломоносова, вице-президент Общества психологов России Александр Асмолов – на страницах газеты «Трибуна» от 2 сентября в интервью под названием «Школа искусства жизни».

 

«Первая ключевая проблема, которую надо решать, – проблема катастрофического отставания учителей от учеников в области освоения информационных технологий. Наши дети с младенческих лет живут в другом веке, имя которому Сетевое столетие. Это поколение информационных акселератов, получающих образование из иных, нежели прежде, источников. Неформальное образование нарастает, как огромный материк. Под этим я понимаю мир Интернета, мир компьютерных игр, «умную толпу» дошкольников, которые общаются с помощью мобильных телефонов. Дети уходят из-под контроля властного института социализации, будь то институты семьи или школы. Образовательное пространство становится пространством, охватывающим культуру, семью, школу и другие социальные институты, между которыми, увы, нет по большому счету социального партнерства».

«Другая линия изменения образования – мечта, которая касается уже не учителей, а детей. Во многих странах существуют музеи науки. За этими странными названиями стоят миры, в которых ребенок заражается мотивацией к творчеству в мире точных наук, технопарков, в виртуальной реальности. Ребенку там интересно. Ему не приказывают сделать то-то и то-то. Он может все потрогать, разобрать механизм, стать участником проекта, покататься, посмотреть, подвигаться… Создание в России музеев науки, побуждающих мотивацию к творчеству в сфере познания мира, мне кажется, очень важно».

«Еще одна линия развития школы связана с программами, помогающими детям войти в мир толерантности. Мы подготовили к печати книгу, которая называется «Искусство жизни с непохожими людьми». Когда рядом находятся люди разных интересов, подходов к жизни, мировоззрений, языков и национальностей, встает задача помочь человеку жить в мире радуги, где гораздо больше семи цветов, не ослепнуть от этой радуги и не увидеть только серое, не попасться в воронку националистских лозунгов. Мы будем осуществлять программы толерантности в регионах нашей страны. Мы пытаемся внедрять программу толерантности с 2004–2005 годов, она идет с трудом, встречая сопротивление на разных уровнях. Дело в том, что миром, где правит конфликт, легче управлять. Он более простой. Мир толерантности – это мир разнообразия, а мир конфликта похож на одноцветную реальность. Как показало исследование моего коллеги Владимира Собкина, при опросе нескольких тысяч учащихся московских школ многие подростки, когда им предлагали выход из конфликтной ситуации – договориться, отойти или вступить в конфликт, – предпочитали конфликт. Это означает, что жестокость для подростков становится благодаря действиям взрослых нормой поведения. Она не гасится обществом, наоборот, подчеркивается: если ты не жесток – ты не конкурентен, если не жесток – не пробьешься, если не жесток – значит, ты слаб. Мы иногда ужасаемся жестокости наших детей. Но нечего пенять на детей, когда их поведение воспроизводит жестокость, насилие мира взрослых».

 

«Самым слабым местом в системе образования считаю отсутствие системы действий, благодаря которым профессия учителя была бы востребованной и престижной. Речь даже не о деньгах. А о том, что нет ничего более рискованного для общества, чем люмпенизация учительства. Она тянет все общество вниз... Среди учителей немало достойных людей, истинных героев. Я хотел бы, чтобы достойный труд учителя, как самое сложное производство – производство личности, был востребован. Пока мы видим обратное. Если посмотреть, кто идет в педвузы, окажется: те, кто в другие вузы не попал. А потом, отучившись, эти же люди снова идут в педвузы, но уже, чтобы учить учителей. Таким образом, происходит воспроизводство серости. Люмпенизация учительства означает нарастание рисков для общества, которое ставит любые лозунги – конкурентности, успешности – под сомнение. В последнее время прозвучали слова руководства страны о том, что в школы должны идти выпускники университетов, не имеющие обязательного педагогического образования. За этим стоит диагноз: у нас с педвузами не плохо, а очень плохо. В стране около сотни педагогических вузов. Когда-то они назывались учительскими институтами. Потом их стали называть педагогическими институтами, затем – педагогическими университетами, а позже – университетами. В результате трансформаций названий произошло следующее: выпускники этих вузов теряют ориентацию на профессию, связанную с общением с детьми и со школой. Они не хотят идти в школу. А если и идут, то воспринимают это как крушение карьеры. В связи с этим серьезнейшая наша задача – создание новых стандартов педагогического образования. Надо по-иному подходить к учительству – как к социальному слою, но с другим набором компетенций».

«Школа будущего – это прежде всего школа развития личности, а не школа дрессуры, зубрежки. Это школа, где главное, что делает ребенок, – учится учиться. Это школа, в которой учат искусству жизни с непохожими детьми. Это школа, в которой учителя и вообще народ школьный умеют общаться, а не боятся общения. И, наконец, это школа, где нет рабства уроков. Урочная форма, придуманная Яном Амосом Коменским, которая привычна нам, давным-давно устарела. Наша сегодняшняя проблема – устаревшие технологии передачи знаний. Их надо менять».

 

 

 

Как распределить время первоклашек и учеников начальной школы, чтобы дети и учиться успевали, и не переутомлялись, советует газета «Комсомольская правда» от 10 сентября в статье «И учусь, и играю, и устать не успеваю».

 

Как организовать утро ученика, рассказывает детский физиолог, директор Института физиологии РАН Марьяна Безруких:

- Утром будите малыша не впритык, а пораньше, чтобы все спокойно успеть, без нервов собраться, ничего не забыть, никуда не бежать.

- Будите чадо за 20 минут до того, как ему на самом деле нужно проснуться. И будите не тазом холодной воды, а нежными словами: «Тебе пора просыпаться, солнышко, но можешь еще пять минут поваляться». Поверьте, малыш будет благодарен вам за эти подаренные ему самые сладкие 5 минут под одеялом.

- Делайте зарядку! Сначала 5 минут, потом 10-20 минут. Сначала движения будут сонными, но потом организм начнет просыпаться. Зарядка должна быть пробуждающей, никаких резких упражнений – растяжка, размять ручки-ножки, шею, спину.

- После зарядки – в душ! Это добавит бодрости и хорошего настроения!

- А теперь завтрак с хорошим настроением. Здорово, если вы поставите какую-нибудь пробуждающую музыку.

Никогда не дергайте малыша утром: «Мы опаздываем, давай скорее, чего ты тянешь время, ничего не собрано, все забудем!» Ребенок не виноват в том, что вы опаздываете. Собирайте портфель и готовьте одежду с вечера. Помогайте своему первоклашке! Не сваливайте на него всю ответственность. И никогда не унижайте: «Вот, все забыл, ничего тебе доверить нельзя!» Хвалите, подбадривайте и помогайте!

За компьютером ребенку вечерком можно посидеть не больше 15 минут. Телевизор старайтесь ограничить до 30 минут. Самая лучшая разгрузка для ребенка – игры, игры и еще раз игры! Играйте вместе, устраивайте театр, собирайте конструктор, наряжайте кукол. Будет здорово, если вы пойдете в парк (если не холодно, не сыро и нет ветра). Только не сидите на лавочке, а двигайтесь! Ходите, катайтесь на велосипеде, на самокате. Ведь в движении мозг лучше насыщается кислородом, а значит, малыш и заснет легко, и проснется с новыми силами. Если «продленки» нет – погуляйте по пути из школы, если ребенок не голодный. После обеда первоклашке хорошо бы поспать (если организм требует) или просто полежать и послушать сказку. Почитайте малышу вслух. Это отличный отдых.

 

Как делать уроки? Здесь основное правило – 20 минут занимаемся, 10 минут перерыв. Положите перед учеником дневник (перед первоклашкой – блокнотик) и начинайте по порядку.

- Начинать выполнение домашней работы лучше с письменных заданий.

- Хороший вариант: предложите ребенку самому выбрать, с чего начать. Пусть первым сделает тот урок, который ему больше нравится. Таким образом, мы создадим ситуацию успеха. Ребенок займется тем, что ему нравится, у него хорошо получится, вы его похвалите, и он будет делать все остальное с настроем, что он все может и все у него получится!

- После 20 минут выполнения заданий делайте динамический перерыв. 10 минут можно побегать, попрыгать, приседать, носиться паровозиком по квартире.

- В перерыве никакого компьютера и никаких мультиков! Только движение!

- В школе во время урока многие учителя устраивают физминутки. Это могут быть самые простые упражнения для пальчиков: «Мы писали, мы писали, наши пальчики устали!»
- Устные предметы разбавляйте рисованием, лепкой.

- Самое подходящее время для выполнения домашнего задания – с 16 до 19 часов. Это часы самой высокой вечерней работоспособности.

- Посвящайте урокам с первоклашкой не больше 1,5 часов, с учеником начальной школы – не больше 2 часов. И обязательно с перерывами!

 

Укладывайте спать рано. В 21-22 часа дите должно быть уже в кровати. Ведь самый полезный сон и самая интенсивная разгрузка – с 21 часа до полуночи. Причем укладываться начинайте заранее – успокоиться, поплавать в ванне, расслабиться, почитать. Очень важен ритуал. Если вы всегда перед сном купаете ребенка, надеваете ему пижаму, потом малыш укладывает спать кукол и медведя, потом чтение, а потом колыбельная, ни в коем случае не нарушайте этот ритуал после того, как наследник пошел в школу. Ребенок должен знать, что все по-прежнему, и его мир остался стабильным.

Привыкание к школе у первоклашек длится два-три месяца. И те родители, которые с 1 сентября еще и отдают в музыкальную школу и в спортивную секцию, делают нагрузку непосильной. Лучше подождать пару месяцев, и когда ребенок адаптируется к школе, тогда и найдет силы на кружки и секции. Если малыш ходил на хореографию или на плавание и раньше, до школы, тогда следите за поведением первоклашки. Он ноет, жалуется, отказывается идти на тренировку в любимый бассейн? Он просто устал. Не заставляйте. Лучше договоритесь с преподавателями и пропустите занятия в кружке, или сократите количество посещений. Сейчас самое главное – адаптироваться в школе.