Одарен ребенок или опасен для общества?
Современное общество не знает ответа на этот вопрос, объяснил в интервью «Огоньку» Роланд Персон, профессор шведского Университета Йенчепинга, профессиональный музыкант и педагог. Более 30 лет он занимается психологией обучения одаренных детей и социологией одаренности. Роланд Персон – почетный член Европейского совета по одаренности, Всемирного совета по одаренным и талантливым детям.
– В российской системе образования есть школы «обычные» и школы, где заявлен более высокий уровень образования по некоторым предметам. Как относятся к такой образовательной модели в мире?
– Россия – одна из редких стран, где существует традиция разделения школ по различным предметам и уровню способностей. Отдельные специализированные школы для одаренных детей существуют также в США, Германии, Швейцарии и Австрии, но там они являются скорее исключением.
Как правило, школьная система вообще не рассчитана на одаренных детей. Распространенный подход – интеграция талантливых детей в обычные государственные образовательные учреждения. Считается, что одаренного ребенка нельзя вырывать из социального контекста. При этом некоторые предметы могут преподаваться ему отдельно от большинства учеников, в группах разного уровня.
Вопрос об образовании для одаренных остается проблемой, и проблемой политической. Кто имеет право на лучшее образование, не важно, в каком формате оно предоставляется? Дети, которые учатся быстрее, знают больше и более амбициозны, чем их сверстники? С этим никогда не согласятся в странах с так называемой эгалитарной системой, где стремятся к созданию общества равных возможностей. Поэтому, например, скандинавские страны до недавнего времени вообще полностью отрицали специальную поддержку одаренных детей, считая ее нечестной и недемократичной.
– Как вы оцениваете российский подход?
– Важно, чтобы система образования отражала национальные культурные ценности. Если при этом прилагаются усилия, чтобы дети не были отрезаны от общества, то я не вижу проблемы в существовании специализированных школ.
– Как учителю одновременно работать и с теми детьми, которым сложно успевать за программой, и с теми, кто опережает своих сверстников?
– Есть точка зрения, что одаренные справятся сами и что им нужно меньше поддержки, раз они учатся быстрее. Это миф. Нельзя таким детям позволять раньше заканчивать учебу или просто давать дополнительные задания.
У них есть свои проблемы, требующие особого внимания. Интеллектуально одаренным детям сложнее социализироваться, их часто не понимают, над ними смеются. При этом они скучают на уроках, но учителя их игнорируют: они должны уделить внимание тем, кто что-то не понял. Часто способные дети становятся для учителей «угрозой», отнимая время и внимание. В моей практике были талантливые ребята, на которых так давила школа, что к 10 годам они считали, что лучшим выходом из ситуации станет самоубийство! Так что давать одаренным детям «равные» права – это несправедливо.
Сегодня даже эгалитарные системы признали, что одаренных детей надо поддерживать. В шведской образовательной системе с 2010 года говорится о «детях, которым нравится принимать вызовы».
– Готово ли западное политкорректное общество не только учить, но и предоставлять дополнительные возможности одаренным людям уже после школы?
– Общество не готово работать с одаренными детьми. И это проблема не только образования. То же касается бизнеса и промышленности. Многие исследователи утверждают, что люди с высоким уровнем креативности менее успешно проходят стандартные собеседования и процедуры трудоустройства, чем их «средние» коллеги. Работодатели попросту не понимают, как работать с одаренными сотрудниками, хотя именно последние способны генерировать свежие идеи и по-новому взглянуть на застарелую проблему. Но коллеги относятся к талантам с подозрением, а начальству проще их не нанимать или уволить, чем придумывать для них особый фронт работы, где бы они могли себя проявить.
Впрочем, в последние годы мировая экономика потихоньку выходит из кризиса. Акцент в производстве сместился в сторону высоких достижений, соответственно возрос интерес к одаренности. При этом политики не знают, как примирить психологию одаренности и производственную ситуацию. К тому же с политической точки зрения невозможно признать человеческий капитал ограниченным ресурсом и согласиться с тем, что таланты распределены между небольшой группой людей.
Собственно, политкорректный компромисс заключается в том, чтобы утверждать, что потенциально одарен каждый человек. Задачей образовательной системы в этом случае становится производство множества талантов. Но мне кажется, что такой подход породит новые проблемы.
– Насколько серьезно в мире занимаются изучением одаренности? Есть ли консолидированная точка зрения специалистов на одаренность и то, как с нею надо работать?
– Систематическое изучение одаренности началось только в 1960-е годы, в эпоху гонки вооружений между США и СССР. Американские политики обличали национальную образовательную систему, не способную опередить Советский Союз в освоении космоса. Понадобилось почти десятилетие, прежде чем в 1970-е годы получила общественное признание идея о необходимости выявлять и поддерживать одаренных детей.
Но консенсуса в определении, что такое одаренность, нет и сегодня. Популярен рыночный подход: кто приносит доход компании – тот и талантлив, а другие – нет. Степень таланта оценивается в зависимости от привлекательности индивида на рынке труда и связана с его предыдущими достижениями. Нет смысла говорить, насколько ущербен такой прагматичный подход к одаренности.
Большинство исследователей считает, что в любом обществе существует только небольшой процент одаренных или потенциально одаренных индивидов. Часть же ученых, прежде всего в США, утверждает, что одаренным может быть каждый усердно занимавшийся предметом в течение многих лет – при условии, что образовательная система облегчает поддержку способностей, а сами ученики готовы много работать. Эта точка зрения базируется на американской культуре и идеологии.
Да, подготовка и тренировки действительно могут развить любые навыки, но они не делают все возможным для каждого!
– Какую роль в обществе играют одаренные дети?
– Говоря коротко: ту, которое общество им отводит. Считается, что если взять ребенка с установленной одаренностью и обеспечить ему соответствующий уровень образования, то этот ребенок будет успешным в жизни. К сожалению, это не так. Многое будет зависеть о того, как потом с его одаренностью поступят работодатели, законодатели и родители. Если его способности будут видеться как угроза, а поведение – как отклонение от нормы, это станет для взрослеющего таланта разочарованием. На мой взгляд, интеллектуально одаренные дети редко достигают публичного признания и у этого есть грустная причина. Ведь одаренные музыканты, артисты или писатели достигают своей конечной цели, в том или ином виде развлекая других, а интеллектуальная одаренность часто ищет выражения в попытке критиковать и решать проблемы современного общества – и обществу это трудно принять.
«Огонек», «Как учат талантливых детей в странах, где нет спецшкол». №28, 22 июля 2013
Школа готовила не к поступлению в вуз, а к вступлению в жизнь
Михаил Швыдкой, специальный представитель президента по культуре, президент Академии российского телевидения, министр культуры РФ (2000 – 2004 гг.), рассуждает о счастье, добросердечии и немотивированной ненависти...
«Посадка на самолет, вылетающий на Симферополь, началась на стойке номер 21», – женский голос, сделавший это объявление в минувший понедельник в одном из московских аэропортов, где мне довелось находиться, не просто не предвещал ничего хорошего, но взрывал пространство открытой угрозой; начальственное хамство звучало в нем пополам с ненавистью ко всему живому. Мол, если не придете к этой стойке, я со всеми вами такое сотворю, что мало не покажется.
Бедные пассажиры, вылетающие в крымские здравницы, от одного этого голоса должны были расстаться с последними иллюзиями, сдать билеты и возвратиться домой. Но все же самые, видно, смелые потянулись к указанной стойке. «До окончания посадки на Симферополь осталось пять минут», – интонация сотрудницы аэропорта напомнила о лагерных надзирательницах всех времен и народов, отчего обитатели предполетных накопителей, вылетающие по другим маршрутам, радостно выдохнули, поняв, что это еще не их черед отправляться на небеса.
Не прошу ни прокуратуру, ни Роспотребнадзор, ни министерство транспорта считать все вышеизложенное официальным обращением в компетентные органы. Тем более что веду речь о вещах, не укладывающихся в должностные инструкции: уверен, что у сотрудниц наземных служб нет экзамена на добросердечие. Да и у стюардесс его принимают не всегда. Мне не раз приходилось летать рейсами, на которых работали профессиональные сотрудницы, да к тому же еще и красавицы. У них прямо-таки спорилась их непростая воздушная работа. Единственной помехой, которая их сильно раздражала, были пассажиры, – они мешали делать все по правилам. Поэтому и пощады нам не было. Не буду называть компании, скажу только, что ни к «Аэрофлоту», ни к «Трансаэро» все вышеизложенное, пожалуй что, не относится. И дело вовсе не в авиации. Сколько я видал на своем веку врачей, которые были оскорблены самой необходимостью лечить больных, и педагогов, с глубинной неприязнью к детям, требующим простого человеческого участия.
Когда сталкиваешься с такой – внешне немотивированной – ненавистью ко всему живому, то всякий раз хочется понять, отчего это происходит. Понятно, бывают критические дни, когда физиология расшатывает душевное и духовное равновесие, – но они, как правило, кратки. Впрочем, чистая физиология тоже не всевластна. Вероятнее всего, что здесь мы сталкиваемся с неким существенным дефектом общественного воспитания, который - помимо сугубо индивидуальных качеств человека - помножен на ложный синдром социального неуспеха.
Полвека тому назад, в пору острейшей, как тогда казалось, дискуссии о «физиках и лириках», «Комсомольская правда» напечатала интервью с великим советским ученым-ядерщиком Петром Капицей. На всю жизнь я запомнил его слова о том, что дело не в профессиональном выборе человека, а в том, чтобы, сделав свой выбор, он чувствовал себя счастливым. То есть жил в ладу с самим собой, понимая ценность каждой минуты собственного бытия. Как ни покажется парадоксальным, такой подход к жизни, которые многие сочтут минималистским, требует определенного душевного и интеллектуального развития, внутренней гармонии, – их прежде во многом давала средняя школа.
Школа моей юности готовила не к поступлению в вуз, а к вступлению в жизнь. Поверьте, жизненные экзамены можно выдержать и без университетского образования. Из моего школьного выпуска 1966 года чуть более трети моих одноклассников отправились поступать в высшие учебные заведения. Остальные неплохо обустроились и без институтских знаний. И не чувствовали себя обездоленными, стали уважаемыми и самодостаточными членами общества. Вполне устойчивыми к тем историческим разломам, что пережила наша страна на рубеже 80-х и 90-х годов прошлого века. Для такого – осмысленного и эмоционально богатого - отношения к жизни, безусловно, необходимо чувство защищенности и социальной справедливости. То есть человеку важно понимать, что на какой бы ступени социальной лестницы он ни находился, ему гарантированы все права уважаемого члена общества. И что за труд, которым он (она) занимается, можно получить достойную зарплату, то есть такие деньги, на которые вполне реально завести семью и содержать ее не впроголодь.
Общество, главной ценностью которого становится успех любой ценой, не способно обеспечить социального равновесия. Если каждый чистильщик сапог живет только для того, чтобы стать президентом страны, – а именно в этом заключена «американская мечта», – то есть опасность, что нация окажется в грязной обуви. Не всем дано быть успешными банкирами, преуспевающими бандитами или нобелевскими лауреатами, - подавляющее большинство граждан планеты живет совсем иной жизнью и занимается другими делами. Но это не должно становиться для них социально-психологической катастрофой. Не должно разрушать их самодостаточность и самоуважение.
При сегодняшних этических установках нашего общества у меня нет сомнений, что мы добьемся спортивных успехов на зимней Олимпиаде в Сочи, но есть сильная неуверенность в том, что нам удастся создать команду из улыбчивых и доброжелательных электриков, сантехников, сборщиков мусора и официантов.
Понятно, что современное постиндустриальное общество декларирует лишь равенство возможностей для своих граждан, но вовсе не равенство людей. Хотим мы того или не хотим, люди приходят на этот свет не равными. И добиваются разных результатов в этой жизни.
Важно только, чтобы социальное неравенство было справедливым и понятным для каждого. Чтобы неравенство людей не мешало им жить счастливо и достойно. И тогда в голосах, которые звучат вокруг каждого из нас, не будет ненависти друг к другу. Прекраснодушная картина, не скрою, но все же, при определенных усилиях, она вполне способна стать реальностью.
«Российская газета», «Человеческий голос». 24 июля 2013
2013