С 1 сентября увеличена сумма, выделяемая из бюджета Новосибирска на организацию безопасного образовательного пространства детей в школах. С этого времени Главное управление образования мэрии оплачивает работу частных охранных предприятий в учреждениях образования, сообщает газета «Вечерний Новосибирск» от 13 сентября в заметке «Охрану в школах оплачивает муниципалитет».
Мэр Новосибирска Владимир Городецкий подписал распоряжение о выделении 19 млн 509 тыс. рублей на оплату работников частной охраны дневных и вечерних школ, школ-интернатов и детских домов. В 2009 году эта сумма составит 48 млн 180 тыс. рублей. В результате конкурсных процедур определены частные охранные предприятия (ЧОП), которые начали работу в образовательных учреждениях города.
На ежегодном совещании, посвященном безопасности образовательных учреждений Новосибирска, специалисты обсудили современные требования к работе ЧОП и особенности работы охранных предприятий в новых условиях оплаты за оказание услуг школам. Участниками совещания стали руководители ЧОП, специалисты районных управлений и отделов образования администраций районов города, специалисты правоохранительных органов и органов профилактики.
«Впервые в Новосибирске изменилась система оплаты охраны в школах. Раньше услугу оплачивали родители. С сентября 2008 года — бюджет города», — отметил начальник Главного управления образования мэрии Геннадий Старцев. Вопросы обеспечения безопасности и антитеррористической защищенности образовательных учреждений города — на постоянном контроле управления.
По словам заместителя начальника Главного управления образования мэрии Сергея Нелюбова, по приказу управления определены новые требования к работе ЧОПов со школами (оформление договора, функциональные обязанности охранников). «Теперь эти требования будут предъявлены уже не только родителями, но и руководителями образовательных учреждений», — подчеркнул он.
В соответствии с распоряжением мэра «О мерах по восстановлению ограждений территорий муниципальных образовательных учреждений» предусмотрено выделение 97 млн 503 тыс. рублей на 2007–2009 годы, в том числе на 2008 год — более 32 млн рублей для восстановления ограждений территорий 79 образовательных учреждений. В целях усиления антитеррористической защищенности образовательных учреждений города Главным управлением образования мэрии издан приказ «Об ограничении допуска транспортных средств на территории образовательных учреждений города. В целом по городу знаки «Въезд запрещен» установлены в 90 дневных и вечерних школах, шлагбаумы (ворота) — в 99.
В соответствии с распоряжением мэра «О мерах по обеспечению пожарной безопасности в образовательных учреждениях города на 2007–2009 годы» на финансирование противопожарных мероприятий в учреждениях образования города выделено 216 млн 766 тыс. рублей. Из них почти 70 млн уже затрачено в 2007 году, на 2008 год предусмотрено около 74 млн рублей, на 2009 год запланировано более 72 млн рублей. На эти средства проводятся установка, ремонт и техническое обслуживание автоматической пожарной сигнализации и системы оповещения о пожаре, выполняется капремонт электрической части зданий, огнезащитная обработка деревянных конструкций зданий, замеры сопротивления изоляции электропроводки, приобретаются первичные средства пожаротушения и средства индивидуальной защиты.
В настоящее время системы видеонаблюдения установлены в 23 образовательных учреждениях города. Общая сумма, потраченная на установку систем видеонаблюдения в 230 образовательных учреждениях, составит около 150 млн рублей.
*************************
Министерство образования критикует идею возродить в школе “военку”, сообщает газета «Московский Комсомолец» от 3 сентября в статье «Дадут ли детям в руки автомат?». Предложения возродить в школьной программе начальную военную подготовку время от времени высказывают некоторые политики. А сейчас в связи со сложной внешнеполитической обстановкой их голоса зазвучали чаще и громче. Однако ни правозащитники, ни Министерство образования и науки с этой идеей не согласны.
Ссылаясь на сложную международную обстановку, директор правозащитного центра Всемирного русского народного собора Роман Силантьев призвал власти ввести в школах не только основы православной культуры, но и начальную военную подготовку. Между тем школьные правозащитники с его предложением категорически не согласны. “Идею возродить в школе “военку” время от времени высказывают то депутаты, то политики, — заявил сопредседатель межрегиональной общественной организации “Учителя за свободу убеждений” Всеволод Луховицкий. — Это и понятно: эксплуатация данной темы — один из самых легких способов привлечь к себе внимание. Однако у нас достаточно более серьезных вопросов, и прежде всего — подготовка новых образовательных стандартов и переход на новую систему оплаты труда учителей”.
Кроме того, подчеркнул Луховицкий, “затея эта не только совершенно ненужная, но и неосуществимая. Ввести сейчас отдельное изучение военного дела в школе совершенно нереально, поскольку у нас нет для этого ни преподавателей, ни программ, ни нормативной базы”. Учителя (а сплошь и рядом — учительницы более чем преклонных лет), ведущие ОБЖ (основы безопасной жизнедеятельности) с вкраплениями зачатков подготовки мальчиков к службе в армии, вести полноценную “военку” не смогут. А люди военные, скажем, отставники или действующие представители военкоматов, не смогут учить школьников, так как не имеют педобразования, что по закону является обязательным условием для допуска к учительской деятельности.
Руководство Минобрнауки также инициативу о возрождении в школе отдельного предмета НВП не поддерживает. “Сейчас идет дискуссия о целесообразности введения в школе начальной военной подготовки. Есть разные точки зрения. Но главное, чтобы школьник был здоровым. Будет здоровым — научить собирать автомат можно чуть ли не за день”, — заявил глава ведомства Андрей Фурсенко во время августовского педсовета в Оренбурге. Гораздо полезнее, разъяснил он, включить занятия по НВП в ряд других предметов. Ну чем не подготовка юношей к будущей службе в армии на обычном уроке физкультуры или при беге по полосе препятствий? Или, например, в турпоходах? “Специальные военные знания можно быстро получить во время реальной военной службы при условии, что призывник здоров, хорошо обучен по школьным предметам, воспитан патриотичным человеком, вооружен знаниями в области техники и отечественной истории”, — считает Фурсенко.
Предмет “Военная подготовка” появился в советских школах в начале 1930-х годов. Сначала к грядущей войне готовили только мальчиков, а позднее к ним присоединились и девочки. В 1960-е годы эта дисциплина превратилась в знакомую всем советским школьникам НВП, которая успешно просуществовала до 1992 года. Потом о ней благополучно забыли почти на десятилетие. В конце 1990-х годов НВП частично возродилось в курсе “Основы безопасности жизнедеятельности”. Правда, в большинстве школ “Основы военной подготовки” (так теперь называется НВП) все равно не проходят — нет ни преподавателей-военных, ни лишних часов (их отдали более важным предметам). Тем более что в законе “Об образовании” сказано, что военная подготовка в гражданских образовательных учреждениях может проводиться только на факультативной основе, с согласия обучающихся или их родителей и за счет средств Министерства обороны. Между тем закон “О воинской обязанности и военной службе” предписывает обязательное получение начальных знаний в области обороны и подготовки граждан по основам военной службы в средних школах и профессиональных училищах.
************************************
Министр Андрей Фурсенко cчитает, что модель образования нужно срочно менять. Подробности – в интервью под названием "Нам столько творцов не нужно!", опубликованном в «Независимой газете» от 4 сентября. Летнее «затишье» все же принесло некоторое смятение в души родителей. В середине лета Минобрнауки опять форсировало тему закрытия вузов. Мы, конечно же, захотели узнать о планах подробно. Министр образования и науки РФ Андрей Фурсенко ответил на вопросы «Независимой газеты».
– Андрей Александрович, начало учебного года. И надо бы начать с чего-нибудь бодрого. А мы вас хотим спросить сразу в лоб: вопрос массового закрытия вузов – это дело одного года?
– Нет, конечно. Никто не собирается завтра же закрыть вузы в массовом порядке. Это кропотливая работа, которая продлится несколько лет. Но важно не количество вузов, а то, что молодые должны получать качественное образование, а не бумажку, с которой они нигде не могут устроиться на работу. Сейчас многих ребят обманывают. 63% вузов страны не дают качественного образования.
– Вы говорили, что сокращать будут, опираясь на результаты проверки. А кто будет решать судьбу вуза?
– Мы будем опираться на силы профессионального сообщества, в первую очередь преподавателей и других представителей научного сообщества. Задача министерства – обеспечить создание прозрачного механизма, а вопросы оценки качества образовательных услуг, которые мы обязательно будем учитывать при оценке деятельности любого вуза, – находятся в зоне интересов исполнителей и потребителей услуг. Например, когда работодатели оценивают качество подготовки студентов, то они имеют больше прав судить о том, правильно или неправильно учат. Другое дело, что это накладывает на них определенные обязательства. В ходе конкурса на звание лучшего инновационного вуза нам часто приходилось выслушивать негативное мнение о том или ином вузе самых разных представителей профессионального сообщества. Но при этом есть парадокс: неформально они говорят обо всех промахах вуза, но даже на условиях анонимности никто не хочет представить эти данные министерской комиссии. Почему они пытаются обойти тему оценки вузов стороной? Потому что это очень тесное сообщество и есть большое опасение втянуться в разборки. Тем не менее, я считаю, что шансы в получении объективной оценки деятельности вузов есть. В том числе при условии привлечения к оцениванию вузов независимых экспертов. Я хотел бы, чтобы в такой проверке активней участвовали члены РАН.
– Сегодня решено установить единую планку для поступающих в вуз. Предполагается, что набравшие по ЕГЭ ниже определенного количества баллов (речь пока идет примерно о 35 баллах по 100-балльной шкале) не будут иметь права вообще учиться в вузе. Известно, что знания почти 50% школьников по русскому и математике – неудовлетворительные. И знаний нет, потому что так сегодня учат. Между тем большинство центров переподготовки учительства стали простой фикцией. Об этом часто говорят сами учителя. В чем вы видите выход?
– Выдавать деньги школам, а не организациям повышения квалификации. И дальше школа должна сама решать, где она будет готовить своих учителей для работы в новых условиях. Мы сделали так, что нацпроект уже частично решает эту задачу. Школы получили право и получили деньги отправлять своих учителей на стажировки туда, куда считают нужным. Таким образом, лучшие центры повышения квалификации получают большие средства.
– А что с худшими центрами переподготовки?
– С ними будет то же самое, что и с вузами, в которые не придут студенты. Они закроются сами. Это, конечно, не произойдет в одночасье. Ситуация будет аналогична вузовской: не придут студенты на первый курс – вуз закроется. А дальше все зависит от вуза или центра. Захочет он стать центром переподготовки, пусть думает, как сделать лучше. Нужно сменить акценты, изменить существующую модель. Нужно думать не о том, кто учит, а о том, кого учат и какие у них потребности. А учителя должны думать об интересах и потребностях детей, а значит понимать необходимость постоянного совершенствования. Это же очень тяжело. Я понимаю, что обиженных будет много. Многим учителям ничего не хочется менять.
– Скоро у нас появится технический бакалавриат. Часть педагогического сообщества считают, что ввод технического бакалавриата сегодня всего лишь разрушит пока еще существующую систему техникумов и не даст в итоге полноценного высшего образования молодым людям.
– Я не вижу в этой модели ничего плохого. Технический бакалавриат, готовящий специалистов, по престижности соответствует университетскому образованию. Это уже совсем не техникум, он на порядок выше. Кроме того, этот процесс добровольный, разрушений хороших техникумов не будет. Ряд университетов уже сегодня предлагает часть своих факультетов реорганизовать под организации СПО, которые бы позволили готовить таких специалистов... Почему мы все время, говоря об образовании, держим в голове то, что мы должны готовить неких творцов? Вот и в вашем вопросе сквозит такая же тема. Нам такое количество творцов совсем не нужно. Не менее важно готовить людей, которые могли бы квалифицированно использовать знания и умения для претворения в жизнь идей, предложенных другими людьми. Но ругая меня за то, что я предлагаю превратить людей, которые тянутся к знаниям, в слепых исполнителей – вы тоже перегибаете палку. Я не хочу «слепых исполнителей». Я хочу людей, которые могли бы квалифицированно делать дело. Этот вопрос сегодня ставится постоянно работодателями. Работодатели просят и требуют вернуться к такой системе, когда человек значительную часть времени проведя на производстве и хорошо освоив его, шел бы учиться дальше. Это некая база для всей его дальнейшей жизни. Обществу нужны успешные люди!
*****************************
Как учить? Чему учить? И только ли учить? Как развиваться российскому образованию? От решения этих вопросов зависит будущее страны. Своими мыслями по данному поводу делится в беседе с корреспондентом газеты «Трибуна» один из самых известных школьных директоров, руководитель столичного Центра образования №548 «Царицыно», член Общественной палаты РФ Ефим Рачевский. Интервью под названием «Школа Волшебного дня» опубликовано в номере от 10 сентября.
«В нашем обществе идут дискуссии по поводу проекта государственной программы «Образование и развитие инновационной экономики: внедрение современной модели образования в 2009–2012 годы». Упомянутая программа, в отличие от многих предшествующих, носит черты народной: она широко обсуждалась и опирается на тенденции, которые начали зарождаться в образовательных системах лет десять назад. Лет пять-шесть назад детские сады воспринимались родителями, как камеры хранения (сдал ребенка, а после работы принял), то теперь все по-другому. Молодым родителям очень важно, чему ребенка там научат. Современная семья напрямую связывает будущее благополучие своих детей с уровнем их образования».
«В первую очередь школе нужны стандарты условий образовательного процесса, которым бы подчинялось школьное пространство. Чтобы оно было для ребенка безопасным. А это значит – хорошие полы и кровля, непродуваемые окна, возможность пить чистую воду. Туалеты – бич школ. Возникает парадоксальная ситуация, когда кабинет информатики оснащен самым современным оборудованием, а до туалета приходится бежать через весь двор по 40-градусному морозу. И их нужно подчинить стандарту. Нужен стандарт питания. Когда говорят, что дети приходят в первый класс здоровыми, а из девятого уходят больными, почему-то все сваливают на то, что там слишком много часов русского, биологии, математики, и дети перегружены. Неправда! Наши ученики загружены меньше, чем их ровесники из развитых европейских стран. А вот факторы социальные и экологические – еда, вода, воздух – имеют решающее значение. Стандарту должны подчиняться и спортивные залы, библиотеки, работа школьных автобусов...
Хорошая школа – прежде всего, эффективная школа, где видят личность, учат не класс, а ребенка. Она, конечно же, должна быть культуросообразной. Мы живем уже не в индустриальном, а в постиндустриальном, информационном обществе. Оно требует мобильных профессионалов, которые могут переключаться с одного вида деятельности на другой, обладают широкой кругозорной культурой, а главное – коммуникативной включенностью, то есть способностью общаться быстро, эффективно, используя письменные тексты, диалоговые возможности, современные компьютерные технологии, «общаться с улыбкой», что у нас довольно редко встречается».
«Наша традиционная массовая педагогика основывалась на принципе кодирования, вдалбливания в головы учеников программного материала. А информационное общество требует от человека самостоятельно разбираться в информационных потоках, умения работать с текстом. Следовательно, школа должна поменяться и соответствовать сегодняшнему дню. Мы провели системный опрос наших выпускников, интересовались, какие предметы они изучали в старших классах? Оказалось, треть предметов они осваивали серьезно, треть – время от времени. А на другую треть, по их выражению, «болт забивали», не изучали вообще. Между тем на эту треть уходят гигантские государственные и муниципальные деньги. Старшую школу надо разгружать, и профильное обучение в старших классах позволяет это сделать. К 16 годам ученики уже примерно определяются в сфере, в которой будут получать профессиональное образование. С первого по девятый классы надо давать базу. А дальше пусть выбирают. Самый ценный опыт – опыт собственный. Может быть, даже опыт проб и ошибок. Помочь его приобрести в состоянии система дополнительного образования. В нашей школе, например, около 600 разных кружков – три театра, балетные и судомодельные кружки, скульптурные и керамические мастерские, спортивные клубы и так далее. Дополнительное образование – один из важнейших элементов эффективной школы. Оно не обязательно. Туда насильно не загоняют и там не ставят двоек. Кто-то школу назвал местом, где отвечают на незаданные вопросы. А в системе дополнительного образования как раз отвечают на заданные вопросы. И там можно работать не только головой, но и руками. Если дело оказалось не по душе, не возбраняется перейти из одного кружка в другой».
«Есть иллюзия, что абсолютно все проблемы решаются хорошим учителем. Может, это и было актуально лет 200 назад, когда монополистом знания был педагог. У него была книга, а у детей нет. Сейчас ситуация коренным образом поменялась. В современном мире школа и учитель перестали быть главными источниками информации. Помимо них, есть многообразие других источников. Кроме того, окружающая ребенка среда – активный фактор его образования. Что важно для малышей? Безопасная, комфортная среда с элементами большой игротеки. У них должны быть другие книжки, картины на стенах, компьютеры. Иная организация спортивных занятий, другой ритм работы, другая столовая, другая еда. Подросткам свойственна высокая скорость движения. И соответственно должно быть организовано школьное здание. Им чаще нужна разрядка. И потому тут уместны открытые спортивные, тренажерные залы и площадки. В старшей школе самое существенное – широкий доступ к информации. Поэтому ядро старшей школы – библиотека с современными информационными элементами. И кафе туда можно запустить».
«Главное, на мой взгляд, – изменить сознание тех, кто занят в этой сфере: учителей, директоров, региональных министров. Если в советские времена от Министерства образования ждали только директив, запретов, инструкций, методик, то сегодняшнее Минобрнауки действует по-другому. Если вы заглянете в департамент образовательной политики, увидите там молодых людей. Они стремятся побудить к творчеству, инициативности и самостоятельности. Федеральное министерство действует опережающе, реально мыслит категориями 2012–2020 годов. Многие школы же по-прежнему по инерции ждут указаний сверху. Потому что директорский корпус формировался в другой период, когда ждал: а что скажут райком и роно? Ну и, конечно же, одна из ключевых проблем – социальный статус учителя. Он должен превратиться из аутсайдера в обществе в представителя среднего класса, а его заработок, по крайней мере, должен догнать среднюю зарплату в экономической сфере регионов. Что же касается педвузов, то большая их часть отстает от обычной массовой школы: по технологиям, содержанию образования, и даже по качеству преподавательского состава. Не самые сильные выпускники общеобразовательных школ идут туда, не самые сильные выпускники педвузов идут в школы. Поэтому, если бы речь зашла о реформировании системы педагогического образования, я бы сохранил полтора-два десятка существующих сильных педвузов, сделал бы их базовыми, а в нынешних региональных классических университетах открыл педагогические факультеты. В этом случае другие факультеты – мехмат, физфак, биофак и т.д. – обеспечивали бы предметное знание. А кафедры педагогики и психологии – профессиональную компетентность, необходимую учителю. И еще. В Москве есть городской педагогический университет и университет психолого-педагогический, которые не выдают диплом, пока выпускник не проходит 9-месячную практику в школе. Что мешает нам использовать этот опыт более широко?»
2008